Владимир Ковтун - Полет дракона
Уже на третий день стало ясно, что вода спадает. С глухим звуком коснулся дна спасший им жизни деревянный гигант и, слегка накренившись, застыл навеки.
Пока на твердую землю переводили обессилевшую скотину, часть людей ушла вглубь острова, и вскоре вернулась, неся с собой охапки хвороста.
Запылал огонь, и сразу стало веселее. Детский смех прорезал воздух. Почуяв траву, заблеяли бараны, и на их голос встрепенулись, кружившие в толстых деревянных клетях, хищники. Часть из них отпустили на волю. Другие, привыкнув, остались с людьми.
Сложили жертвенник, и воздали должное Небесам.
Начиналась новая жизнь.
Четверо молодых людей в молчании застыли перед останками Великого корабля. Они поднимались сюда более пяти дней. Амаяк, следуя указаниям деда, сразу же нашел это место. Ли взял с собой Юаня, хотя мог захватить любого из офицеров посольства. Он и сам не мог объяснить свой поступок, но послушался внутреннего голоса.
Почерневшие от времени балки, давно провалившиеся палубы, пустые проемы сохранившихся окон. Повсюду были разбросаны смытые дождями и оползнями обломки дерева.
Фэй наклонился и поднял один из них.
- Окаменел. – Тихо сказал он и, не решившись бросить, осторожно положил его на землю.
Ли взял в руки еще один кусок окаменевшего дерева.
- Как странно! Это, несомненно, древесина, но годовых колец не видно.
- Покажи. – Амаяк взял в руки обломок. – Давай, подумаем…. Отчего бывают годовые кольца? От смены зимы и лета. А, если погода в то время была постоянна? Ни зимы, ни лета? Тогда нет и годовых колец!{285}
- Интересная догадка! – Согласился Ли.
Стараясь ступать осторожно, они вошли внутрь одного из отсеков.
Древняя конструкция грозила обрушиться, но люди не могли не ступить на окаменевший настил судна, даровавшего человечеству вторую жизнь.
За пределами ковчега они нашли несколько массивных, в полтора человеческих роста, камней с круглыми отверстиями в сужающейся к верху части.
- Что это может быть? – Спросил Амаяк.
- Якоря. – Ответил Юань. – Мы видели такие же, но гораздо меньшего размера на финикийских и римских судах.
- А вот и письмена.
На плоском, наполовину вросшем в землю камне, действительно, были вырезаны какие-то знаки. Увы, они были стерты временем и дождями.
- По-видимому, все основное скрывает земля. – Предположил Юань.
- Посмотрите на эти продольные полосы. – Указал Амаяк. – Корабль сползал вниз вместе с ледником и пластами земли.
Друзья долго ходили меж глубоко вросшими в землю обломками ковчега. Время от времени они обменивались короткими замечаниями. Внизу, у пологого склона горы клубились рыхлые, серые тучи. Дали терялись в непроглядной пелене дождя.
Величие этого сурового, легендарного места заставило их говорить тише. Им казалось, что кто-то высокий и бесконечно сильный духом взирает на них из-за низко нависших, чередой бегущих туч, и вопрошает: кто ты, и что сделал на этой прекрасной земле? Кому помог? Кому был нужен? И где вершина лучшего в твоей жизни? Смог ли ты залить сиянием своего духа страшную бездну искуса, которая рано или поздно открывается перед каждым человеком? Или безвольно шагнул в нее, теряя последние искры божественного огня, данного тебе при рождении?
Ли, размышлявший обо всем этом у самого ковчега, поднял глаза и замер: в черном проеме корабельного отсека стоял высокий старик в белом одеянии, и длинными, слегка вьющимися волосами.
Ли видел его очень отчетливо, молодой блеск в совсем не старческих глазах, резкие складки у рта, седые волосы, летящие по ветру, и сильные, правильной формы, загорелые руки.
Старец смотрел прямо ему в глаза, и в седой бороде его таилась неуловимая улыбка.
Откуда-то сверху донесся звучный голос:
… Леса нехожены, звери непуганы, небо нелетано… земля огромна, дороги незнаемы, моря парусов не ведали. Колыбель наша… из нее вышли, назад не вернемся. Впереди путь широк – границы не знает. Оглянемся… не поздно еще! Станем на крутом склоне, послушаем…Ничего! Молчат горы, долины туманом закутаны… Ничего… или нет? Голоса странные, глухо слышны, излетом доносятся. Слова неясные, говор неведомый. Земля говорит! Травинками тянется…. Помни!
Ли тряхнул головой, и чудное видение исчезло.
«Открылись врата времени…». – Подумал он, вспоминая странные строки, начертанные на пластинах, найденных дедом Амаяка.
Ли поднял глаза на своих спутников. У каждого из них был вид человека, которому явилось что-то свое, давно утраченное и необыкновенно важное.
Он не решился расспрашивать их, и просто показал рукой, что пора уходить.
Шел дождь, и каждая его капля несла в себе память о тех бесконечно далеких днях, когда палуба ковчега еще источала аромат свежей древесины, и Великий капитан в первый раз поднимался на его борт.
Поймав взгляд Фэя, Ли понял, что его друг что-то хочет ему сказать. Но поговорить им удалось только в доме Амаяка, куда они вернулись по прошествии нескольких дней усталые, но довольные. Их встретили радостные лица соотечественников, улыбки Ли-цин, Ина и дружелюбный лай обрадованных их возвращением собак.
Старик Галуст собрал всех четверых во дворе, под старой чинарой, и долго расспрашивал путешественников о ковчеге. Его интересовала каждая мелочь.
- Святое место. – Сказал он под конец. – И вещее. Там, Амаяк, я впервые увидел лицо твоей бабушки. Воздух как будто заколебался, задрожал, и сквозь него проступили черты прекрасного девичьего лица. Через год я увидел эту девушку наяву, и она стала моей женой.
Внук внимательно посмотрел на него.
- Дед! – Сказал он. – Это, действительно, пророческое место. На мгновение мне показалось, что я уснул. Но в этот короткий миг уместился целый сон. Я видел мой народ, его врагов и друзей. Мы жили в труде и спокойствии, пока на нашу землю не пришел страшный и беспощадный враг. Я видел огромные холмы, сложенные из мертвых тел ариминов. Свирепые варвары не пощадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Плач и стон стояли по всей нашей земле…. Меня объял невыразимый ужас. Я не мог плакать, ибо слезы камнем застыли в моей душе. Я думал, что умираю, но кто-то безгранично сильный и добрый положил мне на голову руку, и сказал:
«Тяжким испытаниям подвергнется народ ариминов. Немногие выживут в кровавой бойне…. Но твой народ не умрет. Он возродится сильным и работящим. Светлые, яркие души придут на вашу землю вместе с первым криком новорожденных. Люди будут гордиться ими. Вы заживете счастливо и свободно, но в память о перенесенных страданиях вечная тоска будет жить в ваших глазах. Так повелеваю я, и так будет!».
