Мишель Зевако - Любовь шевалье

— Все правильно, Жилло! И что же?

— По-моему, вы, сударь, не отказались бы узнавать обо всех замыслах и поступках маршала де Данвиля. Мне кажется, это бы вам совсем не помешало.

— А ты не такой идиот, каким выглядишь…

— Стало быть, мое предложение вам по вкусу?

— Еще как по вкусу! Но каким образом ты сумеешь выведать планы маршала? Ведь в его особняк тебе отныне соваться нельзя, правильно?

— Разумеется! Меня там сразу прикончат. Монсеньор и дядюшка поклялись, что удавят меня, если увидят где-нибудь поблизости.

— Вот то-то! Как же нам разнюхать, что делается во дворце?

— А помните, сударь, пословицу: баба и с чертом сладит? Так вот: во дворце Мем служит некая женщина, вернее, юная девушка… Ее зовут Жаннетта…

— Ага… — пробормотал Пардальян-старший, сообразив, что он уже слышал об этой молодой особе от своего сына.

— Жаннетта меня обожает, — заявил Жилло, — и мы скоро обвенчаемся.

— Она тебя обожает? Быть такого не может.

— Это почему же, сударь? — удивился Жилло.

— Потому что Жаннетта, насколько мне известно, девица весьма неглупая.

— По-вашему, значит, я такой дурак, что меня и полюбить нельзя? А невеста моя действительно неглупа, сударь. И все-таки от меня без ума. Ради меня она пойдет на все… А штучка она ловкая, и как только я ее попрошу, она быстренько разведает, что творится в доме маршала де Данвиля.

— Отлично! Нет, я просто глазам своим не верю, дорогой Жилло. Похоже, сам хитроумный Улисс восхитился бы твоими способностями.

— Не знаю я никакого Улисса… Я все сам придумал! Итак, вы согласны?

— Согласен! И сколько ты потребуешь за службу?

— Сударь, моя цель — расквитаться с дядюшкой. Он же мне уши отсек!

— Хорошо! Клянусь, я отдам тебе старого мерзавца, опутанного веревками, — и делай с ним все, что пожелаешь. Кстати, как ты хочешь отплатить ему?

— Око за око, ухо за ухо!

— Молодец! И когда же ты возьмешься за осуществление своего замысла?

— Да сразу и начну…

— Замечательно! И не забывай: если от тебя и впрямь будет толк, ты не только расквитаешься со своим скупердяем-родственником, но заработаешь вдобавок такую кучу монет, что и в карманах не унесешь.

Жилло немедленно скорчил столь восторженную рожу, что Пардальян не усомнился в его абсолютной искренности. Да, бывает, и старый хитрец попадается на удочку юного негодяя. Правда, следует заметить, что Жилло, проходимец, плут и достойный ученик собственного дяди, отлично сыграл свою роль. Таким вот образом шпион и проник во дворец Монморанси.

И времени он тут даром не терял. Весь вечер и все следующее утро он рыскал по особняку. А через сутки Жилло сказал Пардальяну, что отправляется на свидание с невестой. На самом же деле парень поспешил к маршалу де Данвилю, предварительно убедившись, что за ним не послали соглядатая.

— Ну, как твои успехи? — осведомился у племянника дядя Жиль.

— Все отлично! Я уже живу во дворце.

Жиль взглянул на племянника с некоторым уважением. Потом дядюшка достал лист бумаги, перо и чернильницу, указал Жилло на место за столом и скомандовал:

— Черти план и давай пояснения!

Племянник скоренько изобразил на бумаге внутренний двор особняка Монморанси — схематично, но весьма верно,

— Видите, дядюшка, в большом доме слева находится стража, а рядом — конюшни.

— Сколько там солдат?

— Двадцать пять человек, и у каждого — аркебуза.

— Продолжай!

— Перед казармой — будка привратника, а по другую сторону от будки — второе здание, ничем не отличающееся от дома, в котором живут стражники.

— И что же в этом втором здании?

— Там — комнаты десятка дворян из свиты герцога де Монморанси.

— Значит, двадцать пять охранников и десять дворян… всего — тридцать пять человек.

— Правильно, однако это еще не все. Вы не знаете самого важного!

— Что, еще одно небольшое войско?

— Хуже! Во дворце обосновались сейчас оба Пардальяна — отец и сын, — дрожащим голосом проговорил Жилло.

— Ну и что, идиот?

— А то, милый дядюшка, что эта чертова парочка опаснее двадцати пяти стражников и десяти приближенных герцога вместе взятых.

— Возможно, так и есть… А где комнаты отца и сына?

— Сейчас расскажу, дядюшка. На втором этаже того дома, который занимают дворяне, — каморки слуг. Их там десятка полтора. Между казармой и этим зданием — квадратная площадка, вымощенная булыжником. С третьей стороны ее замыкает одна из стен самого особняка Монморанси, в котором располагаются апартаменты маршала. Из других строений в особняк попасть нельзя. А за герцогским дворцом разбит большой парк.

— Ясно. И кто же обитает во дворце?

— Во-первых, герцог. Далее — в покоях, окна которых выходят в парк, живут две женщины. А по соседству — спальни Пардальянов.

Маршал де Данвиль прекрасно ориентировался во дворце Монморанси и из наброска Жилло не узнал ничего нового. Но парень установил, где теперь находятся солдаты, что было весьма немаловажно.

Дядя Жиль благосклонно похвалил племянника, однако строго заметил:

— Имей в виду, нам должно быть известно все, что делается в особняке герцога. Устрой так, чтобы бывать у меня раза два в неделю.

— Уже устроил! — с притворной скромностью потупился Жилло.

— Каким образом? Признавайся!

— Да ради Бога! Пардальян думает, что я бегаю сюда следить за вами. Мне удалось уверить его в этом.

Радостное изумление Жиля не поддается описанию.

— Мальчик мой, отныне я не буду звать тебя дураком! Еще немного усилий — и сокровища твои!

Жилло отбыл из дворца маршала де Данвиля в приподнятом настроении: он не сомневался, что скоро завладеет богатствами дядюшки.

— Но что же мне наврать Пардальяну? — соображал он по пути к особняку Монморанси.

Внезапно ему в голову пришла блестящая идея:

«Мне посулили целое состояние за то, что я буду докладывать о делах, творящихся в доме маршала де Монморанси; так почему бы мне не заработать и на новостях из дворца Данвиля?!»

Двойному изменнику вдвойне и платят. Вот Жилло и решил следить за дядюшкой и сообщать обо всем Пардальяну, подглядывая в то же время за Пардальяном и отчитываясь перед дядей. Тогда, прикинул Жилло, он выручит в два раза больше.

Явившись во дворец Монморанси, юный негодяй поспешил к Пардальяну и выпалил:

— Сударь, я принес вам добрые вести. Мне удалось встретиться с Жаннеттой — и теперь я не сомневаюсь, что со дня на день сумею рассказать вам немало занятных вещей.

«Да, этот парень — просто клад!» — удовлетворенно улыбнулся ветеран.

Глава 9

МОНАХ

В те дни, о которых мы ведем речь, святой отец Панигарола, знаменитый своей ненавистью к гугенотам, уже не выступал с пламенными проповедями. Прекратились и его ночные бдения на улицах столицы, которые он оглашал раньше печальными призывами молиться за умерших. В какие же думы был теперь погружен этот человек? Что собирался делать?