Ольга Крючкова - Возвращение капитана мародеров
– Найди убийцу, мой мальчик! Заклинаю тебя!
* * *Оседлав лошадь, Алехандро отправился домой, и всю дорогу его не покидало тягостное чувство, что он ничего уже не может исправить…
Донна Изабелла пригласила сына к столу, но Алехандро, сославшись на отсутствие аппетита, от обеда отказался.
– Ты так сильно переживаешь из-за смерти супружеской четы де Альмасан? – поинтересовалась донна.
Алехандро в ответ попросил:
– Мама, расскажите мне о графе Альмасане подробнее. Вы же знаете его лучше, чем я…
Донна Изабелла задумалась.
– Не знаю, право, с чего и начать, ― смущенно заговорила она, наконец. ― Граф появился в Талавере примерно тридцать лет назад. Я тогда была еще молода, и он, помню, даже оказывал мне знаки внимания. Однако мои родители выдали меня за твоего отца, и Мигель вскоре тоже женился. Катарина де Альмасан, его жена, была не из наших краев, кажется, из Гвадалахары. В общем, откуда-то издалека… Пост альгвазила занимал до тебя племянник Мигеля, Антонио де Альмасан. Незадолго до твоего возвращения в Талаверу он погиб. Вроде бы от несчастного случая на охоте…
– И вскоре рехидоры избрали нового алькада, коим стал ваш брат и мой дядя, ― подытожил за мать Алехандро.
Донна Изабелла встрепенулась:
– Я догадываюсь, куда ты клонишь. Но Сальвадор не имеет никакого отношения к гибели Антонио! Я в этом уверена!
Убедительный тон матери несколько успокоил Алехандро.
– А что вы скажете об отце Доминго, мама? ― продолжил он разговор.
Донна Изабелла фыркнула:
– Отец Доминго! Да он уже и сам, наверное, забыл, когда был святым отцом! Запугал весь город, кругом его соглядатаи! Только и делают, что пишут доносы на добропорядочных горожан!..
– А инквизитор тоже появился в Талавере тридцать лет назад? ― остановил Алехандро очередным вопросом поток возмущенных реплик матери.
– Кажется, да… Да, да, точно! Они тогда приехали все вместе: и он, и Мигель, и Ранфильеро, и Саграрес… Но почему ты спрашиваешь об этом, Алехандро? – удивилась донна Изабелла.
– Не обращайте внимания, мама, простое любопытство.
Поблагодарив мать за беседу, и еще раз извинившись за отказ от обеда, Алехандро, обуреваемый тяжелыми мыслями, отправился в доминиканский монастырь.
* * *Отец Доминго встретил альгвазила по обыкновению сурово и неприветливо:
– Зачем пожаловал, сын мой? Не слишком ли ты зачастил в мою обитель?
– Меня привело важное дело, святой отец, – скромно потупил взор Алехандро.
– Что ж, тогда проходи. Поделись со мною своими проблемами, и, я уверен, с Божьей помощью мы сумеем прийти к истине.
Алехандро перекрестился:
– Да будет так, святой отец.
Инквизитор указал гостю на кресло напротив себя. Альгвазил кивком поблагодарил, занял предложенное место и, не желая тянуть время, без обиняков заявил:
– Сегодня в своем доме была убита супружеская чета де Альмасан. Убийство, признаться, весьма странное…
– Убийство, сын мой, всегда странное, ибо носит противоестественный характер.
– Безусловно, святой отец. Однако поскольку в данном случае из дома ничего не украдено, получается, что убийство совершено преднамеренно: кому-то очень хотелось избавиться от графа и графини де Альмасан, ― от пристального взгляда Алехандро не укрылось, что у инквизитора нервно дернулась правая щека.
– Надо искать того или тех, кому выгодна смерть графа и его супруги, ― хладнокровно промолвил старик.
– Я тоже так считаю, святой отец. И, поразмыслив, пришел к выводу, что их смерть выгодна прежде всего… вам!
От столь дерзких слов инквизитор на какое-то время оцепенел. Алехандро даже показалось, что отца Доминго вот-вот покинет душа…
– Как смеешь ты позволять себе такие речи, мальчишка?! – воскликнул инквизитор, едва придя в чувство.
Алехандро резко поднялся и отошел к окну:
– Советую вам не упорствовать, святой отец. Хочу сообщить, что я – доверенное лицо архиепископа де Нойя. Вряд ли в свете последних деяний он посмотрит на ваш священный сан и прежние заслуги.
Отец Доминго побледнел и впился в деревянные ручки кресла:
– Я всю жизнь служил Богу верой и правдой!..
– Какому Богу? – перебил альгвазил. – Христианскому или иудейскому? Только не говорите, что Бог один и не важно, какими путями приходишь к нему. За это, осмелюсь напомнить, предают аутодафе.
– Ты… ты не посмеешь… – еле слышно прошептал инквизитор.
Алехандро подошел к распятию, перекрестился.
– Святой отец, назовите свою настоящую фамилию!
– М-мендоса, – пролепетал старик.
– Нет, я имею в виду прежнюю ― ту, что вы получили при рождении.
Инквизитор вскочил с кресла неожиданно резво.
– Вон отсюда! ― неистово вскричал он. ― Поди прочь! Убирайся! Или я прикажу телохранителям вышвырнуть тебя, как собаку!
– О, было бы забавно посмотреть на сию сценку! Вы собираетесь выпроводить силой меня ― представителя власти?!
Инквизитор пошатнулся и начал медленно оседать, но Алехандро успел подхватить его.
– Святой отец, да прекратите вы, наконец, упорствовать, ― спокойно продолжил он, усадив старика обратно в кресло. ― Я тщательно изучил «Генеалогию Кастилии» и сравнил ее с более ранней книгой, с «Историей известных семейств Кастилии». Так вот, сии труды, как выяснилось, сильно разнятся. В «Истории», например, я не нашел порядка восьми известных талаверских фамилий, в том числе Альмасана и Мендосы… Вы снова вздрогнули, святой отец? Что, тоже знали о поддельной «Генеалогии Кастилии»?
Инквизитор предпринял очередную попытку подняться, но Алехандро, уже без излишних церемоний, вернул старика на место:
– Не торопитесь, святой отец, я еще не услышал вашего признания! Сразу оговорюсь, что кое-что мне уже известно. Например, что примерно тридцать лет назад вы обосновались в Талавере одновременно с семействами де Альмасан, де Ранфильеро, де Саграрес, де Сория и некоторыми другими. Откуда же вы прибыли? И какую веру исповедовали до этого ― иудейскую или мусульманскую?
Инквизитор сдался.
– Иудейскую, – тяжело вздохнув, признался он. – Это я написал «Генеалогию Кастилии» и генеалогическую грамоту себе тоже составил сам. Все перечисленные тобой семейства прибыли сюда из Гвадалахары. Мы хотели лишь одного – обосноваться в таком тихом городке, как Талавера, и жить спокойно…
– Отчего же решились на убийство?
– Страх! Мне мешал жить страх! Как я знал об истинном происхождении «знатных» семейств, так и они о моем. Я боялся, что нашему молчанию, долгое время служившему круговой порукой, рано или поздно придет конец, что кто-нибудь из них случайно или намеренно проговорится…
