Андрей Посняков - Индейский трон, или Крест против идола
– И ты покажешь храм?
– Да, господин. Как только ты скажешь. Мы ведь возьмем с собой воинов, правда? О, жрецам не придутся по нраву грохот и молнии – пули!
Индеец радостно рассмеялся, и Куатемок некстати подумал, что не только «голубые» жрецы отличаются злопамятностью и мстительностью. Ишь, привыкли полагаться на страх! Как бы посеявшие ветер не пожали бурю.
Патер Ольмедо тоже вызвался идти «супротив пакостных и поганых жрецов», узнав от Алонсо и Диаса суть дела.
– Мне, конечно, приятно, что вы, дон Карлос, настроены столь резко против поганых капищ и их служителей, но… – Священник прищурился. – Все же скажите, какое вам до всего этого дело?
– До «голубых» жрецов, патер? – Куатемок ухмыльнулся, поправив тяжелую шпагу, грозно висевшую на боку. Эта вещица постепенно становилась в его руках страшным оружием – не зря тренировался и с Берналем Диасом, и с Альварадо – Солнышком. – Жрецы Голубого Тескатлипоки – мои старые враги, – хмуро пояснил принц.
– Голубого Тес… Тек… Господи, даже и не повторить – ну и демон! – Патер Ольмедо с усмешкой покачал головой и тут же спросил: – Хватит ли нам солдат, друг мой?
– А сколько вы взяли?
– Дюжину.
– Ну, тогда – вполне. – Куатемок потер руки. – Не думаю, чтобы у жрецов было слишком уж много помощников-слуг – ведь они все же, насколько я знаю, не местные.
– Клянусь святым Иаковом, один испанец стоит двадцати дикарей! – положив руку на эфес шпаги, гордо заявил Берналь Диас – и это вовсе не являлось пустой похвальбой, в действительности так оно и было.
Ведомые Алонсо, они миновали городские ворота и вышли на широкую дорогу, исполинской змеей извивавшуюся меж горных отрогов и скал. В синем утреннем небе, отражаясь в кирасах и шлемах солдат, ярко сверкало солнце. По пути частенько встречались нарядные, идущие в город люди – они пели песни, шутили, громко смеялись.
– Что сегодня за праздник? – удивленно поинтересовался святой отец. – Верно, день какого-нибудь гнусного демона?
Шагавший рядом со священником Куатемок расхохотался:
– В точку попали, падре! Именно так – сегодня начался двенадцатый месяц местного индейского года, праздник, который называется «Появление богов»! Сей день посвящен Тескатлипоке… к храму которого мы как раз сейчас и идем.
– О, как мы угадали! – Патер Ольмедо поудобнее перехватил алебарду, которой управлялся настолько ловко, что мог бы дать фору любому наемнику. – Жаль, взяли мало ружей, боюсь, четырех наших аркебуз окажется недостаточно – вдруг да соберется толпа?
– Толпа язычников рассеется после первого же выстрела! – оглянувшись, вступил в разговор Берналь Диас.
– К тому же это тайный храм, – поспешно добавил принц. – Там просто не может быть слишком много народу. Посмотрите, все идут в город!
– Все, да не все. – Священник кивнул на трех девушек.
Низко согнув головы, полуголые индеаночки тащили на своих хрупких плечах огромные корзины с какой-то снедью. И шли они как раз не в город!
– Думаю, это рабыни какого-нибудь деревенского касика, – высказал сеньор Диас весьма здравую мысль. – И идут они с рынка. Возвращаются к себе в деревню – наверное, ведь и там праздник.
– Да, очень может быть, что и так, – задумчиво кивнул патер. – Только вот вид у этих несчастных созданий совсем не праздничный.
Да уж, в этом святой отец был полностью прав: девушки выглядели забитыми и убогими. Низко опущенные головы, сальные, свисающие так, что закрывали лица, волосы, израненные, в пыли, ноги. Изо всех одежек одни только юбки-куэйтль – обернутые вокруг бедер куски рваной ткани.
– Хотите их окрестить, падре? – проследил за взглядом священника Берналь Диас. – Боюсь, что у нас сейчас совсем нет времени. Тем более, куда лучше покрестить каких-нибудь красавиц из числа местной знати, нежели этих вот замарашек.
– Да, да. – Патер Ольмедо рассеянно махнул рукой. – Вы совершенно правы, сеньор Диас. Нет сейчас на них времени… Эй, Алонсо! Скоро там твое капище?
– Не так-то скоро, святой отец. – Проводник остановился, утирая обильно выступивший на лбу пот. – Может, немного передохнем?
– Посмотри-ка лучше на них, парень! – Берналь Диас кивнул на девушек-рабынь, идущих вполне даже быстро, несмотря на свою тяжелую ношу. – Ишь как чешут! И на лошади не угонишься.
Ну, про лошадь сей славный кабальеро, конечно же, пошутил, но все же девчонки двигались довольно-таки быстро и, обогнав устроивших короткий привал испанцев, свернули с дороги на какую-то лесную тропу, как видно ведущую в их деревню.
– Я бы на их месте не торопился, – хлебнув из фляги вина, точнее сказать, местной индейской бражки, октли, – рассмеялся сеньор Диас. – Задержался бы в городе, посмотрел бы на праздник…
– И получил бы потом хорошую трепку от касика, – смеясь, продолжил священник. – А то ведь он и принесет их в жертву своим поганым богам! А? Что скажете, дон Карлос?
– Скажу, что насчет трепки вы совершенно правы, патер, – кивнул Куатемок. – А вот по поводу жертвы – вряд ли. Я знаю таких прижимистых касиков. Рабы – их имущество, которое они никому не отдадут… даже богам! Ну, разве что заставят жрецы…
– Вот-вот, – снова засмеялся патер. – Именно!
Немного передохнув, отряд вновь отправился в путь, на этот раз повернули влево, на лесную тропу, вьющуюся меж высокими деревьями и густыми колючими кустами. Пахло прелыми листьями, плесенью и еще чем-то таким же нехорошим – запахом запустения и тлена. То и дело попадались на пути какие-то древние развалины, полусгнившие бревна, точнее сказать, поваленные ветрами стволы деревьев…
Опа!
Проводник Алонсо вдруг остановился около одного из таких стволов, застыл как вкопанный.
– Что там такое, парень? – закричал на ходу сеньор Диас.
Индеец обернулся:
– Ничего такого. Просто корзины, мой господин.
– Корзины? Какие еще корзины?
– Обычные, господин. Да вы сами взгляните!
Куатемок тоже подошел к проводнику, осмотрелся: действительно, корзины. Обычные плетеные корзины, в каких обычно носят поклажу… точно такие же, как у тех девчонок-рабынь.
– Глядите-ка, в одной – ткань!
В другой оказались фрукты… а третья была пустой…
Интересно… С чего бы это замарашки вдруг побросали свою поклажу? Если, конечно, это их корзины.
И тут вдруг где-то невдалеке, за деревьями, послышался крик.
Именно крик, а не какой-то там сдавленный стон, крик боли и ужаса!
– Вы слышали? – Берналь Диас вытащил из ножен шпагу, и его примеру немедленно последовал Куатемок.
Патер Ольмедо половчей перехватил свою алебарду, аркебузиры приготовили ружья…
– Кажется, кричали там. – Сеньор Диас показал рукой. – Во-он за той сейбой.
За сейбой, надо же! Ну, блин, ботаник…
