Майкл Гир - Люди огня
— Что же ты собираешься делать? — спросила Терпкая Вишня, пыхтя после тяжелого подъема и морщась от боли в спине. Старуха склонила голову набок, ожидая ответа, и время от времени поглядывала вниз на беспокойно шевелившиеся очертания человеческих фигур.
Ветка Шалфея вздохнула и принялась счищать с пальцев запекшуюся кровь:
— Не знаю. Люди напуганы. Он Проклял мясо.
Терпкая Вишня фыркнула — но так, что не выразила этим ни одобрения, ни порицания.
— Я-то знаю, что не оскорбила антилопу. Я это точно знаю! Я заглянула в глаза вожачихи! Наши души слились, и она поняла! Я это видела! Я знаю, что антилопе не жаль этого мяса. Я почувствовала, что Пою правильную Песнь — я Пела про себя!
Терпкая Вишня кивнула — будто маленькая птичка дернула головкой:
— Но тогда мясо чисто.
— А что ты скажешь о Проклятии Тяжкого Бобра?
Терпкая Вишня пожевала беззубым ртом:
— Что тут скажешь? — Она заколебалась, не решаясь высказать свою мысль. — Я думаю, что рано или поздно он тебе отомстит.
Ветка Шалфея кивнула, чувствуя, как холод ужаса охватывает ее несчастную душу:
— Мне ведь его не одолеть, правда? Выбора никакого нет: или бросить мясо, или поступить наперекор Тяжкому Бобру…
— Да, так и есть.
— Но что же мне делать? Подскажи, посоветуй…
— Не могу. Решать тебе.
Молодая женщина впилась отчаянным взглядом в плохо различимое в темноте старушечье лицо:
— Но ведь я… я не Зрю Видения Духа. Я — это просто…
Терпкая Вишня понимающе кивнула:
— Ты — это просто ты. И решать придется тебе. Ты убила антилоп. А Тяжкий Бобр решил воспользоваться случаем, чтобы с тобой покончить. Он…
— Но ведь мы же голодаем! Я не желаю видеть, как день за днем худеет лицо моего сына! Как ребра все сильнее выступают у него под кожей, а руки и ноги делаются все тоньше! Взгляни в глаза детей, Терпкая Вишня! Взгляни в них! У меня двое детей умерло. Двое! И я не собираюсь потерять еще и этого! А Тяжкий Бобр заставляет нас убивать собственных младенцев, если это девочки! Как ты думаешь, обретет ли когда-нибудь мир душа Танцующей Оленихи? Мы вымираем!
Старуху не тронула эта речь:
— Тяжкий Бобр Увидел в Видении новый путь…
— Неужели ты веришь в то, что он говорит о женщинах — что мы скверна и что это по нашей вине бизонов становится все меньше?
— Он Зрит Видения.
— Но ты же видела немало людей, обладавших Силой.
— Да, видела, — засмеялась Терпкая Вишня. Смех ее дребезжал, как выдолбленная сухая тыква. — Мне кажется, я вижу, что он из себя представляет. Но ты хочешь уйти в сторону от главного. Как ты собираешься поступить с мясом, что лежит там внизу? Ты будешь его есть? Накормишь им своего сына? Подашь пример?
— Я не могу…
— Чушь! Тебе никуда не деться! Ты что, не понимаешь? Теперь ты должна вести людей и указывать им путь. Это твоя обязанность — взять людей за шиворот и заставить действовать… решиться. Дело так обстоит: мясо лежит там внизу, а все Племя ждет, как ты поступишь.
— Я этого не хотела. Я совсем не хотела…
— Ты взвалила на себя это бремя. Перестань хныкать и неси его. Мы не можем выбирать задачи, что ставит нам жизнь. Прими то, что происходит, и живи дальше. Что ты собираешься делать? Нам нужен вождь. Может быть, им предназначено стать тебе.
— Кинуть вызов Тяжкому Бобру? А если он Проклянет меня? Я хочу сказать… ведь он может меня убить.
Терпкая Вишня скрестила руки на груди:
— И ты в это веришь? Неужели ты действительно веришь, что он может тебя убить?
Ветка Шалфея заколебалась под натиском доводов, подразумевавшихся в словах старухи. Та выпрямилась и подняла голову, будто приготовилась к бою.
— Но ведь он же шаман, он…
Она умолкла, вспомнив, каким нелепым и жалким всегда казался ей Тяжкий Бобр.
— А ты думаешь, он не сможет меня убить?
Терпкая Вишня пожала иссохшими от старости плечами:
— Может, пожалуй. — Пауза. — Если ты веришь, что он на это способен. Но решать все равно тебе. Я не слишком-то много знаю о том, как действует Сила, но я знаю, что человек может обороняться от нее. Я знаю, что можно сопротивляться. Но можно поддаться и умереть — если веришь, что умрешь. А ты веришь? Ты ведь знаешь Тяжкого Бобра. Ты знаешь, что это за человек. Ты выросла вместе с ним. Неужели ты веришь, что Сила пришла к нему просто так, ни с того ни с сего, едва умер Сердцевина Рога? — Старуха презрительно щелкнула пальцами.
Ветка Шалфея захватила ладонью густую прядь своих волос и стала крутить ее, пока не почувствовала, как стягивает кожу на голове:
— Я стала воспринимать его всерьез только тогда, когда он Узрел Видения.
— Вот как.
Нахмурившись, Ветка Шалфея поглядела на небо, на котором Звездная Паутина уже проступала, успокаивая душу мерцанием звезд:
— Но ведь у него не было бы Силы Духа, если бы он не был ее достоин?
Собеседница положила ладонь ей на плечо:
— Я и сама толком не знаю, что думать. Я не знаю, что происходит, почему дичь уходит, но Тяжкий Бобр всегда был слегка не такой, как все. Я со стороны наблюдала, как он растет. Не знаю, что и сказать. Его мать всегда оберегала его. Она подавляла его отца, унижала его, будто бизон, топчущий траву. Она отстраняла мальчика от обычной жизни, от игр со сверстниками. Она никогда не позволяла ему бороться за свое место в жизни наравне со всеми. Она всегда вступала в бой вместо него. Знаешь, что произошло с отцом Тяжкого Бобра? Он ушел. Забрал свою одежду и покинул вигвам. Последняя весть, что я о нем услышала, была, что он умер где-то на востоке в Племени Двух Камней.
— На беспомощного щенка Тяжкий Бобр не похож.
— С людьми, как с собаками: если их бить, они становятся трусливыми, а если не пускать в свору, то щенок потом уже к ней по-настоящему пристать не сможет. Не сможет занять место наравне со всеми.
— Ты думаешь, он…
— Не в себе? — Терпкая Вишня развела руками. — Откуда мне знать? Мы понесли столько утрат, и вполне возможно, что мы утратили и общение с Силой Духа. Сердцевина Рога всю жизнь не знал покоя из-за того, что не мог по настоящему понимать Силу. Но он старался, как мог. Он все свои силы в это вкладывал, а все равно как-то раз сказал мне, что огня у него в душе нет. Тот, у кого есть Сила, Танцует с огнем, Поет звезды.
— И вообразить немыслимо, чтобы Тяжкий Бобр Танцевал с огнем…
Терпкая Вишня засмеялась, попытавшись представить себе эту картину:
— Да уж… — Затем она вновь посерьезнела: — А тем временем Племя ждет.
— И антилопы тоже. Я… я почти что в силах…
— Да?
Смешавшись, Ветка Шалфея попыталась прояснить путавшиеся мысли:
— Не знаю. Я их чувствую. Вот и все. Они кружатся в воздухе. Ждут.
