Юрий Рябинин - Твердь небесная
– Ну, молодцы, уважили, – наконец, сказала она. – Я уж не думала, что когда-нибудь выберусь на родную сторонку. Хоть напоследок побывать…
А еще через час показалась первая из бывших деревень Капитолины Антоновны.
– Батюшки! – всплеснула руками барыня. – Тихоновка! Не изменилась ничуть! Я ж кащцый дом знаю! Тут у одной солдатки восемнадцать ртов было! – рассказывала Капитолина Антоновна. – И все мои крестники! И все у меня до сих пор в помяннике! Да уж не знаю, всех ли о здравии поминать?..
– Вот и узнаем теперь! – откликнулся Дрягалов. – Навестим крестников!
Едва путешественники миновали деревню, по дороге им попался мужичок. Немолодой, но еще шустрый, он спешил куда-то по своим делам попутно направлению движения московских гостей.
Дрягалов велел кучеру Егорке остановиться.
– Чей будешь? – спросил он мужичка.
– Местные мы! – бойко отвечал крестьянин.
– Ну а что ж ты, отче, барыни своей не узнаешь?! – нарочито строго принялся взыскивать Дрягалов, кивая головой на престарелую даму на заднем диване. – Ни кланяешься, ни шапки не ломаешь! Барыня приехала!
Мужичок, хлопая глазами, сколько-то смотрел на Капитолину Антоновну. Потом охнул, присел и… сорвал шапку с головы.
– Матушка, Капитолина Антоновна! – дрожащим голосом заговорил он. – Голубушка вы наша! Неужто не узнаете? Архип я! Помните, вы меня выпороть велели, а потом целковым пожаловали, когда я за ум принялся.
– A-а! Ты, проказник?! – признала Капитолина Антоновна бывшего своего крепостного. – Ну как, не шалишь больше? Или все такой же?
– Да такой же все, – махнул рукой мужичок. – Нас разве могила исправит!
Коляска двинулась дальше. Через несколько минут показалась барская усадьба на пригорочке. Завидев родной дом, ничуть не изменившийся, но даже недавно слегка подновленный, будто специально к ее приезду, старушка сильно взволновалась: она судорожно, так, что пальцы онемели, вцепилась в борт коляски, по морщинкам покатилась слеза.
Коляска подкатила к самому парадному входу. Дрягалов помог Капитолине Антоновне спуститься на землю и, взяв ее под руку, повел к дому. В дверях стоял бравый дворецкий с двумя лакеями по сторонам – все в расшитых галуном ливреях, – очевидно, они ждали гостей.
– Ты что придумал, батюшка? – удивленно спросила барыня Дрягалова. – Пригласили, что ли, нас?
– Пригласили! – подтвердил Дрягалов. – Вы пригласили, Капитолина Антоновна!
– Куда я приглашала кого? – Барыня даже остановилась от неожиданности. – Ты что говоришь-то! Здесь же владельщики новые!
– Мама, – наконец открылась Таня, поддерживающая Капитолину Антоновну под другую руку, – вы здесь новая, и старая тоже, владельщица и госпожа!
И они с Дрягаловым весело переглянулись.
– Да ты о чем это, матушка? – изумилась Капитолина Антоновна. – Не заговариваешься ли с дороги дальней? Что она говорит? – оглянулась барыня на Дрягалова.
– Верно говорит! – подтвердил Василий Никифорович. – Ваша это усадьба, Капитолина Антоновна. С имением в пятьдесят десятин земли кругом. Вот документы! – И он перед самым лицом барыни потряс тугою папкой.
Капитолина Антоновна долго ничего не могла ответить. Она молча стояла и только укоризненно качала головой, поглядывая то на Таню, то на Наташу, то на Дрягалова.
– Эх, вы! – вздохнула барыня. – Все шептались от меня! Все секретничали! Думали, не замечаю! Старая-де, глупая… Вон оно что!..
Она наконец внимательно вгляделась в слуг.
– А ну-ка ты, молодец, – сказала она одному из лакеев, – как тебя? Подойди.
– Георгий, – солидно представился лакей, сделав шаг к барыне.
– Ну-ка, Юшка, вынеси-ка мне кресло. Бегом! Видишь, барыню ноги не держат.
Лакей растерянно оглянулся на дворецкого, но тот строго кивнул головой, чтобы он немедленно исполнял приказание.
– Георгий, – ехидно повторила Капитолина Антоновна. – Нда-а… нынешний лакей не тот, что преяеде…
Через секунду на дорожке стояло величественное кресло. Усевшись в него и оглядевшись кругом, Капитолина Антоновна довольно произнесла:
– А ведь не все в прошлом?! A-а? Как думаешь, Никифорыч?
– Так жизнь только начинается, Капитолина Антоновна! – заверил ее Дрягалов.
– Как ты говоришь – только начинается? – встрепенулась барыня. – Ну что ж, поживем тогда… может…
Эпилог
Из ворот психиатрической больницы на Канатчиковой даче вышли две молодые дамы в шляпках с вуалью. Они спустились под горку к большому почти круглому пруду и, раскрыв зонтики, неторопливо побрели по берегу.
– И что с ним теперь будет? – спросила одна из них. – Неужели он так здесь и останется? Что говорит доктор?
– Не знаю, Лиза… – вздохнула ее собеседница. – Доктор говорит: первичное помешательство с хроническим развитием. Рассказывает, что папа несколько раз предлагал ему прямо-таки фантастическое состояние в обмен на признание его здоровым. Причем называл суммы, во много раз превышающие все, что у них с мамой есть, включая квартиру и дачу под городом. Я боюсь, что он совсем болен… возможно, безнадежно… Он никогда в жизни не обещал чего-то такого, чего не мог исполнить. Даже не верится!
– Александр Иосифович! Такой человек! И клеит папиросные мундштуки в сумасшедшем доме! – вымолвила Лиза. – Если б ты, Таня, знала, чем я ему обязана! Самою жизнью своею! Год, который мы прожили вместе с ним в Сибири, я считаю одним из счастливейших! Как он заботился обо мне! Как был галантен, предупредителен со мной! Что значит истинное благородство! Торговец пушниной, у которого я служила в учительницах, под конец мне рассказал, что, когда только я нанялась, к нему пришел Александр Иосифович и даже заплатил ему сколько-то за то, чтобы этот мой наниматель не отпускал меня от себя как можно дольше. А ведь он сам тогда очень нуждался. И – представляешь! – нисколько не считаясь со своими интересами, он все старался уберечь меня от неприятностей, всеми силами удержать от скорого моего участия в опасных событиях. Но со мной-то все обошлось в конце концов. А вот сам их не перенес, эти события… – сокрушенно, сдерживая слезы, проговорила Лиза. – Переживал, наверное, сильно. Вот оно и вышло… первичное помешательство. Вот какой у тебя отец, Таня!
– Да, – согласилась Таня, тоже сильно волнуясь, – он всегда таким был: все для людей, о себе думал в последнюю очередь! Но, во всяком случае, папа рядом, – говорила она, будто успокаивала самое себя. – Я могу его навестить в любой момент, увидеть. Могло бы все быть гораздо хуже. Хорошо еще, что хоть так.
