Когда будущее стало чужим - Дмитрий Чайка
— Убил бы их всех! — гневу князя не было предела. — Никто не может обесчестить мою дочь и остаться в живых.
— А войну бы объявили? — спокойно спросил Директор.
— Незамедлительно!
— Вот о том и речь! — заявил император. — Ваши дети в опасности.
— Мои аналитики дают семьдесят процентов, что княжну убьют, а княжича выставят виноватым. Тридцать процентов, что погибнут оба, — добавил Директор.
— То есть, моя дочь погибнет в любом случае? — спросил помертвевший карфагенский князь. — Или есть шанс?
— Шанс призрачный, — честно признался Директор. — Пока они ошибок не допускали.
— Они? Вы знаете, кто эти Они? И вы не предотвратили это? — Бахтияр схватил Директора за лацканы.
— Это пророчество, князь, — просипел тот. — И оно имеет силу, недоступную нам. Если не сработает сейчас, то вернется потом. Это судьба, предсказанная нам великим провидцем. Мы не догадывались, кого из Великих Семей это затронет. Мы узнали об этой беде от вас. Но виновники известны.
— Так схватите их! — закричал князь Бахтияр.
— Тогда ваша дочь погибнет точно. Ее сразу же убьют. А так у нас еще есть надежда. Разведка уже ищет их. Они не могут быть далеко. Италия, Испания или Сицилия. Увозить их дальше нет смысла.
— Да и это немало, — хмуро заметил сардинский князь. — Это огромные пространства. Что мы должны делать?
— Вы должны во всеуслышание заявить, что война с этими негодяями неизбежна, чтобы об этом знало как можно больше людей. А дома вы говорите прямо, что этот мальчишка соблазнил и похитил мою дочь, или эта развратная девчонка соблазнила моего мальчика.
— Вы думаете, что у нас дома предатели? — изумился князь Бахтияр.
— Я просто уверен, что у вас дома предатели. Ну, а как еще попали письма в комнату вашей дочери? — ответил Директор и, заметив меняющееся выражение лица Бахтияра, добавил:
— Только не делайте глупостей, князь, и передайте это дело жене. Вы рискуете жизнью любимой дочери.
* * *Через неделю. Арнульф.
— Что думаешь, Арнульф, дала ему эта сучка? — спросил сиплый.
— Не дала еще, — уверенно ответил тот.
— А почему? — удивился тот. — Вроде он уже здоров, как бык.
— Ты из душевой мусор выносил? — спросил Арнульф.
— Ну! — подтвердил тот.
— Тряпки в крови видел? Дела у нее женские. Не даст пока. А вот потом все ровно будет.
— Откуда знаешь? — жадно спросил Карл.
— Господин подробные инструкции вчера прислал, от мозговеда. Там сказано, что как дела пойдут, там через две недели это начинается… Как его…
— Овуляция? — несмело переспросил сиплый.
— Ты-то откуда такое слово знаешь? — изумился донельзя Арнульф. — Ты же вроде на умника не сильно тянешь.
— Да с медсестрой одной кувыркался, а она мне не дала, из-за того, что у нее это слово, — признался Карл.
— А ты? — жадно поинтересовался Арнульф.
— Да в рыло ей сунул и трахнул. Что я, на эту херню еще буду внимание обращать? Не сифилис, и ладно. Вроде пронесло тогда, ничего не подцепил.
— Ну, ты и баран, — развеселился Арнульф. — Это слово означает день, когда бабы залетают. Мне господин сказал, а ему тот мозговед. А ты это с чем перепутал? Ой, я не могу! — закатился от смеха наемник.
— А если он ее не трахнет за эти две недели? — спросил Карл, наморщивший лоб в умственном усилии.
— Тогда еще месяц ждать, — сказал Арнульф. — Господин сказал, что это возможно. Либо не даст поначалу, потому как фея, или залетит не сразу. Поэтому лучше с гарантией.
— Слушай, а может, мы ее… А? Гарантию обещаю. У меня там лопнет уже скоро. Две недели бабы не было. Может, к шлюхам хоть сходим. Тут недалеко.
— Я тебе схожу! — насупился Арнульф. — У нас контракт, забыл? Отработай, а потом хоть всех шлюх на Сицилии поимей, мне все равно.
— Да что-то невтерпеж уже, — признался Карл. — А тут еще эта девка, сладкая, как пряник. Какая разница, от кого она залетит?
— Слушай, а ведь ты прав! — задумчиво сказал Арнульф. — От кого она залетит, никто сроду не догадается. Но этот пацан должен ее девственности лишить. Это даже не обсуждается. На этот счет инструкции самые строгие.
— А мы чем хуже? Давай я лишу! — заявил возбужденный Карл. — Я по этому делу спец!
— Вот ты все-таки баран, Карл, — рассердился Арнульф. — У меня же инструкция. Он ее должен девственности лишить, а по-хорошему еще пару недель каждый вечер лишать. Потом мы его увозим на Сардинию, как будто бы за него выкуп заплатили, и там отпускаем живым и здоровым. А девку — в петле на видном месте вешаем. А в кармане записка. Вот, мол, мама и папа. Простите, меня, дочь непутевую. Не уберегла честь девичью, опозорила вас. А под сердцем у меня ребеночек от княжича сардинского, который меня соблазнил и бросил.
— А ну, как она такую записку не напишет? — удивился Карл.
— Так она и не напишет, — успокоил его Арнульф. — Ее уже сделали, она у меня тут лежит. Не зря же их заставили по странице написать. Почерк то известен, а специалисты по этим делам есть.
— Толково! — восхитился Карл. — А ну как пацан в отказ пойдет?
— Он же князь, дубина! — пояснил Арнульф. — Они же не лгут никогда, даже если жизнь спасти нужно. Его впрямую спросят: спал с этой девкой? Он и признается.
— Да ладно! — удивился Карл. — Вот ведь чудные люди эти князья. А если все-таки соврет?
— Так у этой принцесски кучу его писем найдут. Он не только совратитель будет, но еще и лгун. А по их понятиям, это еще хуже.
— А как пацана отсюда сплавим, девку-то можно будет оприходовать? — облизнулся Карл.
— Думаю, можно, — ответил, подумав, Арнульф. — Ей, один хрен, подыхать. Только ты аккуратно там, не как обычно. Если у девки половины зубов не досчитаются, то никто не поверит.
