Бернард Корнуэлл - Смерть королей

— Wyrd bi fulræd, — сказал я громко — судьба неумолима.

Под действием горького зелья Эльфадель я выболтал свое имя, а что еще? Я не говорил о плане никому из своих людей, но сказал ли я Эльфадель? А она жила на земле Кнута и находилась под его защитой.

Она сказала, что Уэссекс будет разрушен, а датчане получат все, и конечно же, она должна была говорить так, потому что Кнут Длинный Меч хочет, чтобы люди это услышали.

Ярл Кнут хотел, чтобы каждый из предводителей датчан посетил пещеру и услышал, что победа будет за ними, потому что воины, вдохновленные предсказанием победы, сражаются с энтузиазмом, который дарует им ее.

Воины Сигурда, атаковавшие меня на мосту, действительно верили, что победят, и с воодушевлением попали в ловушку.

Теперь я вел горстку людей туда, где, возможно, нас ждет смерть. Сказал ли я Эльфадель, что планирую напасть на Китринган? Если бы я выболтал это, она конечно же отправила бы Кнуту послание, и Кнут помчался бы спасать своего друга Сигурда.

Я планировал вернуться домой через Китринган, дом Сигурда для пиршеств, и надеялся найти его пустым и беззащитным. Я хотел спалить его дотла и быстро отправиться в Букингаам.

Сигурд попытался убить меня, и мне хотелось заставить его пожалеть об этом. Потому я отправился в Честер, чтобы выманить его из безопасного тыла, и если моя хитрость сработала, то сейчас Сигурд двигался туда, намереваясь поймать и убить меня, а в это время я планировал сжечь его поместье.

Но его союзник Кнут мог выслать людей в Китринган, превратив дом для пиршеств в западню.

Поэтому я должен был поступить по-другому.

— Забудь о Китрингане, — сказал я Лудде, — отведи меня в долину Тренте. К Снотенгахаму.

И мы отправились на юг, облака безудержно неслись над нами, и через два дня и две ночи мы пришли в долину. Долину, которая разбудила множество воспоминаний.

В самый первый раз, когда я побывал на военном корабле, мы шли сюда на веслах по Хамбру, а затем по Тренте. И именно в этом месте я впервые увидел Альфреда.

Я был мальчишкой, а он — молодым человеком, и я шпионил за ним, подслушав о его душевных страданиях из-за греха, который принес Осферта в этот мир.

На берегах Тренте я впервые повстречал Уббу, который был известен как Убба Ужасный, и я боялся и благоговел перед ним.

Потом, за далеким морем, я пришел убить его. В прошлый раз на этих берегах я был мальчишкой, теперь же я был мужчиной, и другие мужчины боялись меня так же, как я когда-то боялся Уббу.

Hекоторые называют меня Uhtredærwe — Утред Нечестивый. Меня так зовут, потому что я — не христианин, но мне нравится это имя. Однажды, думал я, нечестивость заведет меня слишком далеко, и люди погибнут из-за моей глупости.

Может быть, именно там, может быть, именно тогда, из-за того, что я отказался от мысли уничтожить дом для пиршеств в Китрингане, я и решил сделать глупость, но такую, что заставит звучать мое имя по всей Британии. Репутация.

Лучше иметь репутацию, чем золото, поэтому я оставил людей на ферме и поехал вниз по южному берегу реки только в компании Осферта. Я молчал, пока мы не достигли опушки молодого леска, откуда за широкой неспокойной рекой был виден город.

— Снотенгахам, — произнес я, — здесь я впервые встретил твоего отца.

Он невнятно проворчал в ответ. Город находился на северном берегу реки и вырос с тех пор, как я в прошлый раз видел его. За крепостным валом были здания, а воздух над крышами был наполнен дымом от кухонных очагов.

— Владение Сигурда? — спросил Осферт.

Я кивнул, вспоминая как Беорнот рассказывал о том, что Сигурд вытащил свой военный флот в Снотенгахаме.

Я также вспомнил слова Рагнара Старшего, который сказал мне, когда я еще был ребенком, что Снотенгахам будет всегда принадлежать датчанам, хотя большинство жителей в стенах города были саксами.

Это был мерсийский город, прямо на северной границе этого королевства, но почти всю мою жизнь им правили датчане. И сейчас городские торговцы и церковники, шлюхи и трактирщики платили серебром Сигурду.

Он построил себе дом на выходе скальной породы в центре города. Он не был его постоянным жильем — его жилище было далеко на юге, но Снотенгахам был одной из крепостей Сигурда, где он чувствовал себя в безопасности.

Чтобы достигнуть Снотенгахама с моря, нужно подняться на лодке по великому Хамбру, а затем по Тренте.

Такое путешествие я совершил ребенком на Летучем Змее Рагнара. Из леска на южном берегу я видел сорок или пятьдесят кораблей, вытащенных на дальний берег.

Это были корабли, которые Сигурд привел на юг Уэссекса в прошлом году, хоть он ничего этим и не достиг, кроме разорения нескольких ферм за стенами Эксанкестера.

Их наличие здесь говорило о том, что он не планировал еще одного нападения с моря. Его следующая атака должна быть сухопутной, бросок в Мерсию, а затем в Уэссекс для захвата саксонских земель.

Предметом гордости для мужчины служат не только его владения. О лорде также судят по количеству идущих за ним людей, а те лодки указывали на то, что Сигурд командует целым полчищем.

Я командовал одним отрядом. Осмелюсь сказать, что я был так же знаменит, как и Сигурд, но моя слава не выражалась в богатстве. Думаю, меня следовало бы называть Утред Глупый.

Все эти годы я служил Альфреду и мог похвастаться взятыми взаймы владениями, единственным отрядом воинов и репутацией. Сигурд владел городами, землей и командовал армией.

Пришло время посмеяться над ним.

Я переговорил с каждым из своих воинов. Я сказал, что они могут разбогатеть, предав меня, что если хоть один из них скажет какой-нибудь городской шлюхе, что я Утред, я наверняка умру, а вместе со мной и многие из них.

Я не напоминал им об их клятве, потому что в этом не было необходимости, и я был уверен, что никто из них не предаст меня.

В отряде было четыре датчанина и три фриза, но они были моими воинами, и дружба связывала нас не меньше, чем клятва.

— О том, что мы сделаем, — сказал я им, — будут говорить люди по всей Британии. Богачами это нас не сделает, но прославит, обещаю.

Я сказал им, что меня зовут Кьяртан. Я назывался этим именем, нелюбимым именем из моего прошлого, именем свирепого отца Ситрика, когда ходил к Эльфадель, но оно сгодилось бы на пару дней. И я выживу, только если никто из моих людей не раскроет правду и никто не узнает меня в Снотенгахаме.

Я виделся с Сигурдом дважды, и то недолго, но некоторые из воинов, сопровождавших его в этих встречах, могли быть в Снотенгахаме, и мне пришлось пойти на этот риск.

Я отпустил бороду и носил старую кольчугу, которой специально дал заржаветь, поэтому я выглядел, как того и желал, будто человек, находящийся на грани разорения.