Бернард Корнуэлл - Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник)
– Мы, несомненно, так и поступим, – ответил граф. Он трудился, разбирая ужасный почерк давно покойного писца, составившего договор с человеком по имени Сестье о прокладке дренажных канав замка Астарак древесиной вяза. – В свое время, – добавил он рассеянно.
– Дай мне тридцать человек, дядюшка, и я выкурю их за неделю!
Граф отложил договор и взялся за другой документ. Чернила от времени стали бурыми и сильно выцвели, но он сумел разобрать, что это контракт с каменщиком.
– Жослен, – обратился он к племяннику, не отрываясь от контракта, – как же ты собираешься выкурить их за неделю?
Жослен воззрился на графа, как на сумасшедшего:
– Отправлюсь в Кастийон-д’Арбизон и всех их перебью.
– Понятно. Понятно, – отозвался граф таким тоном, словно был благодарен за полученное объяснение. – Но в прошлый раз, когда я побывал в Кастийон-д’Арбизоне, мне, хоть и было это много лет тому назад, после того как ушли англичане, все же помнится, что крепость там была каменная. Как же ты собираешься одолеть ее мечом и копьем? – Он улыбнулся племяннику.
– О господи! Они будут драться.
– О, ничуть в этом не сомневаюсь. Что-что, а подраться англичане любят не меньше тебя. Но у этих англичан есть лучники, Жослен, лучники! Ты когда-нибудь сражался с английским лучником на турнирном поле?
Жослен пропустил этот вопрос мимо ушей:
– Подумаешь, лучники! Их всего-то двадцать!
– Солдаты гарнизона докладывают, что их двадцать четыре, – педантично поправил граф.
Уцелевшие воины из гарнизона Кастийон-д’Арбизона были отпущены англичанами и убежали в Бера. Двоих граф в назидание остальным повесил, а прочих дотошно допросил. Эти сидели сейчас в графской темнице, дожидаясь отправки на юг, где их должны были продать на галеры. При мысли о верной прибыли от продажи этих бездельников граф невольно ухмыльнулся. Он совсем уж было собрался отправить контракт каменщика в корзину, когда его взгляд зацепился за одно слово, и какой-то инстинкт побудил его придержать документ.
– Позволь, Жослен, рассказать тебе об английском боевом луке, – терпеливо начал он, обращаясь к племяннику. – Он сделан из тиса – немудреная вещь, мужицкое оружие. Мой ловчий умеет пользоваться этой штуковиной, но в Бера он единственный человек, умеющий обращаться с этим оружием. И как ты думаешь: почему?
Он подождал, но его племянник не ответил.
– А я скажу тебе почему, – продолжил граф. – Потому, Жослен, что на это требуются годы, многие годы. Не так-то просто овладеть мастерством стрельбы из тисового лука. Десять лет? Быть может, все десять, но зато через десять лет лучник может пробить кольчугу с расстояния в двести шагов. – Старик улыбнулся. – Шпок, и готово! Простой мужицкий лук, а человека в доспехах за тысячу экю как не бывало. И это не случайное везение, Жослен. Мой ловчий может послать стрелу сквозь браслет со ста шагов. Кольчугу пробьет с двухсот. Я сам видел, как он насквозь прошил стрелой дубовую дверь со ста пятидесяти, а дверь была толщиной в три дюйма!
– У меня стальные латы, – угрюмо проворчал Жослен.
– Латы – это хорошо. А на расстоянии пятидесяти шагов англичане разглядят в твоем забрале прорези для глаз и засадят несколько стрел в твои мозги. Хотя ты, Жослен, может, и выживешь.
Жослен насмешки не понял.
– Арбалеты, – сказал он.
– У нас тридцать арбалетчиков, – сказал граф, – но все они уже далеко не молоды, а некоторые к тому же больны, и я сомневаюсь, чтобы они смогли управиться с этим молодым человеком… как там бишь его имя?
– Томас из Хуктона, – вставил отец Рубер.
– Странное имя, – сказал граф, – но имя именем, а дело свое этот малый, похоже, знает. Я бы сказал, что это человек, с которым надо держать ухо востро.
– Пушки! – предложил Жослен.
– А! Пушки! – воскликнул граф, словно до сего момента не догадывался об их существовании. – Да, мы, конечно, могли бы доставить пушки в Кастийон-д’Арбизон. Я даже рискну предположить, что эти штуковины способны вышибить ворота замка и вообще устроить ужасный разгром, да только вот где их возьмешь? Говорят, есть одна в Тулузе, но, чтобы ее притащить, требуется восемнадцать лошадей. Можно, конечно, послать за пушками в Италию, но наем этих штуковин очень дорог, пушкари с механиками обойдутся и того дороже, и я очень сомневаюсь, что они сумеют доставить их сюда до весны. А до той поры нам остается только уповать на Господа.
– Но нельзя же сидеть сложа руки! – возмутился Жослен.
– Верно, Жослен, верно, – искренне согласился граф.
Дождь барабанил по вставленным в оконный переплет роговым пластинкам, занавешивая серой пеленой весь город; вода струилась по сточным канавам, затопляя выгребные ямы, просачиваясь сквозь соломенные кровли, и бурным, хоть и неглубоким ручьем выливалась из нижних ворот города. Погода для боев неподходящая, подумал граф, но, с другой стороны, если не предоставить племяннику некоторую свободу, молодой балбес, пожалуй, ввяжется очертя голову в схватку и погибнет ни за грош.
– Мы, конечно, могли бы попробовать откупиться, – предложил он.
– Откупиться? – возмутился Жослен.
– Это вполне в порядке вещей, Жослен. Они обыкновенные разбойники, и им нужны только деньги, так что я предложу им звонкую монету, чтобы вернуть замок. Довольно часто такие сделки проходят удачно.
Жослен сплюнул.
– Они возьмут денежки, а сами останутся и потребуют еще.
– Молодец! – Граф Бера, глядя на племянника, одобрительно улыбнулся. – Точно так же подумал и я. Умница, Жослен! Поэтому я и пробовать не стану от них откупаться. А вот в Тулузу насчет пушки я уже написал. Несомненно, она обойдется чертовски дорого, но, если не останется другого выхода, придется пугнуть англичан дымом и громом. Надеюсь, что до этого не дойдет. Ты уже поговорил с шевалье Анри? – спросил он.
Шевалье Анри де Куртуа, командир графского воинства, был опытным воякой. Жослен действительно с ним поговорил и получил тот же совет, какой только что дал ему дядя, – остерегаться английских лучников.
– Старая баба – вот он кто, этот шевалье Анри, – заявил Жослен.
– С его-то бородой? Сомневаюсь, – сказал граф, – хотя один раз мне довелось видеть бородатую женщину в Тарбе, на пасхальной ярмарке. Давно это было, я в ту пору был очень молод, но по сей день отчетливо ее помню. Здоровенная у нее была бородища, длиннющая. Мы заплатили пару монет, чтобы посмотреть на нее. А если ты платил больше, то разрешалось подергать за эту бороду, что я и сделал, и она была настоящая. А если ты платил еще больше, то тебе давали посмотреть на ее грудь, после чего отпадали все подозрения и ты сам убеждался, что перед тобой не переодетый мужчина. Грудь была, помнится, очень даже пышная.
