Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн
39. Шпревальд, Восточная Германия, 1959 г. Один из множества карьеров по добыче бурого угля в Германии. Бурый уголь – неэффективный источник энергии и серьезная причина загрязнения окружающей среды и изменения климата. В ГДР он был основным видом топлива.
40. Реликты прогресса: изображение атомных электростанций на тарелках в стиле делфтского фарфора, 2015 г., спустя четыре года после решения о поэтапном отказе от ядерной энергетики. На этой тарелке изображена станция Isar II в Баварии – одна из трех, чей срок службы продлили до апреля 2023 г.
41. Ende Gelande (“конец пути”): активисты за климатическую справедливость и против капитализма, 2022 г. Их протесты, акции гражданского неповиновения и захваты угольных шахт привлекли множество сторонников, но не смогли предотвратить открытие новой буроугольной шахты в 2022–2023 гг.
42. Канцлер Ангела Меркель и президент России Дмитрий Медведев открывают 8 ноября 2011 г. газопровод “Северный поток”, который должен был поставлять дешевый газ из России в дома и заводы Германии и сблизить Россию с Европой. На фото: Герхард Шрёдер (бывший канцлер), Франсуа Фийон (премьер-министр Франции), Марк Рютте (премьер-министр Нидерландов), Гюнтер Эттингер (еврокомиссар по энергетике) и Эрвин Зеллеринг (премьер-министр земли Мекленбург – Передняя Померания).
Эпилог. Для чего нужна Германия?
За последние восемьдесят лет Германия пережила замечательное моральное и материальное возрождение. Хотя эти два аспекта тянули страну в противоположные стороны. Рост, процветание и комфорт обеспечивались экспортом в гораздо большей степени, чем в соседних странах. В материальном плане Германия сегодня более тесно связана с миром, чем когда-либо прежде. Но моральная переориентация немцев была направлена преимущественно внутрь себя: сначала они были озабочены собственными страданиями, а затем своей ролью преступников и пособников. Были, конечно, моменты, когда некоторые группы смотрели наружу – молодые европеисты, христиане, постящиеся за голодающих бедняков “третьего мира”, волонтеры, работающие над примирением в Израиле и Греции, студенты, марширующие рука об руку со сверстниками из Ирана и Конго в протесте против иностранных диктаторов. Однако в целом поле зрения оставалось провинциальным, озабоченным восстановлением страны и примирением с нацистским прошлым.
Выход из тьмы поглотил огромное количество энергии. Реконструкция, отказ от реваншизма и реинтеграция миллионов граждан после 1945 года и снова после 1990 года были историческими достижениями. В ходе этого процесса немцы выработали множество благородных идеалов: демократию и солидарность, трудолюбие и уверенность в своих силах. И, несмотря на значительное внутреннее сопротивление, они научились брать на себя ответственность за Вторую мировую войну, холокост и преступления против человечества.
Но это способствовало интроспекции. Долгий и ожесточенный конфликт по поводу вины и памяти в итоге предоставил немцам новую идентичность и уверенность в себе, дав им чувство гордости за то, что они не гордятся, которое иногда превращалось в самодовольство. Остальной мир часто исчезал из поля зрения даже там, где его присутствие было видимым. Западная Германия цеплялась за имидж “не страны для иммиграции” несмотря на то, что несколько миллионов рабочих-мигрантов и их семьи решили остаться. Восточная Германия восхваляла советскую дружбу и борцов за свободу от колониализма, но в частной жизни большинство ее граждан были не менее провинциальными и предпочитали держаться на расстоянии как от советских солдат, так и от иностранных рабочих. Урок истории заключался в том, что немцам нельзя доверять власть и им лучше держаться в стороне от международных конфликтов.
Какой бы разумной в конкретной ситуации ни была культура сдержанности, у нее была своя цена, и она оставила Европу с вакуумом лидерства в самом ее центре. То, чего немцы хотят от мира, было ясно: чтобы он покупал их автомобили и химикаты, – но то, что они, по их мнению, должны миру, было понятно гораздо меньше. Научившись брать на себя ответственность за преступления прошлого, немцы забыли взять на себя ответственность за жизнь во взаимосвязанном мире в настоящем. Страна пожинала плоды глобального порядка – особенно после открытия рынков в Восточной Европе и Китае в 1990-х и 2000-х годах, – но не внесла большого вклада в его поддержание. Ни одна европейская страна не сокращала свою армию так безжалостно, как воссоединившаяся Германия после холодной войны; в 1989 году в Западной Германии было 2 тысячи боевых танков “Леопард”, к 2016 году их число сократилось до 244, причем половина из них вышла из строя1. Тем временем экспорт оружия процветал. Экономический гигант был стратегическим карликом, не осознававшим, что его существенная доля в международной торговле несет в себе как большие выгоды, так и большие риски. Поразительно, но когда в 2015 году между Америкой и Китаем разразилась торговая война, в 2020-м году COVID-19 нарушил линии поставок, а в 2022-м году случился российско-украинский конфликт, у Германии не было стратегии национальной безопасности, не говоря уже о совете безопасности.
Геополитическое отрицание – это нечто большее, чем просто нехватка экспертов по стратегии. Будь то экспорт или потребление, жизнь каждого жителя Германии фактически связана с судьбой мира. Тем не менее, когда дело касалось окружающей среды и прав человека, Германия часто также смотрела вовнутрь: строила ветряные турбины и закрывала свои угольные шахты и атомные электростанции, одновременно импортируя больше ископаемого топлива и электроэнергии от АЭС2. Большая часть угля и газа шла из России, а растущая доля торговли и инвестиций приходилась на Китай, хотя стандарты прав человека в этих странах резко упали.
Память о прошлом не может избежать ответственности в
