Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

Что можно сказать об этом? Бог в конце первого этапа антропогенеза не просто впервые сказал Слово, но выступил как активный субъект процесса. До этого только Дух Божий носился над вода­ми, то есть образ животворящего начала властвовал над плотским воображением несчастных девствен­ниц. И вдруг этот образ воплотился в Артефакт, значение которого определяется вовсе не физической аналогией с плотским животворящим началом, а качественно новым психическим со­стоянием девст­венниц – переносом на Артефакт своих социально-сексуальных вожделений. Поэтому Артефакт для наших девственниц – это и «бог», и «свет» как символ нового, «тайного» знания о маги­ческих свойст­вах первого «инструмента».

Однако, что значит в данном контексте слово «сказал»? Не только Артефакт, но никто из учас­тников «мистерии» не мог ничего сказать, просто в силу неразвитости голосовых связок и других ре­чевых механизмов. Может быть, ответ даст другая версия этого же стиха, приведенная в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»?

Но мы все же зайдем с другой стороны, сугубо рациональной. Что такое «слово» с точки зре­ния науки? Во-первых, любое слово – это знак, точнее в большинстве языков – набор знаков алфа­ви­та, но все равно – сложный знак, графическое изображение. В древних языках слово – это иероглиф. В любом случае слово имеет некоторую внешнюю форму Знака – графическую или звуковую. С этой внешней знаковой формой в коллективной памяти сообщества связано некоторое устойчивое поня­тие. Так, что при назывании или написании Слова у всех членов сообщества всплывает один вну­тренний образ. Поэтому Сло­во – это не просто Знак, но Символ, ключ к скрытому образу, обеспе­чи­вающий социальную комму­никацию и управление психическим состоянием сообщества и каждого из членов. Пусть даже в наши дни инфляция слов делает такие изменения в психическом состоянии ми­нимальными и неглубокими, но все равно делает.

Теперь внимательно посмотрим на наш Артефакт. Разве он не обладает всеми главными приз­наками Слова? Какая разница, что это не графическое, а скорее скульптурное изображение. Все равно Артефакт – это Знак. И не просто Знак, а Символ, имеющий для каждой девственницы поня­тное зна­чение «животворящего начала», то есть Бога. А потому способ­ного к инициации, то есть к изме­не­нию психического состояния всего сообщества девственниц и каждой из них. В этом смысле наш Арте­факт – не только Слово, но одновременно виртуальный Субъект: «И Слово было Бог».

Для иллюстрации можно привести еще один пример. Если первобытный человек не умел счи­тать, но ему нужно рассказать другим о количестве мамонтов в соседней долине, то есть один способ. Он может показать число на пальцах, а если мамонтов больше десяти, то добавить к па­льцам еще и несколько веточек. Такой набор счетных палочек – это тоже «слово», имеющее кон­кре­т­ное значение, невыразимое первобытными людьми. В этом смысле наш Артефакт яв­ляется не только первым Сло­вом, но и первым числом – Единицей. Между тем в языке символов Библии числительные тоже имеют значение, и число «один» или «Единый» имеет значения «Бог» или «Истина». Поэтому «день один» означает не просто первый день или сутки, но и день явления Бога.

Заметим, что в описании начальных этапов Творения появились слова «день» и «ночь», «утро» и «вечер». Как и другие символы Библии, они означают не буквальные чередования дня и ночи в пер­вобытном лесу, а чередования психических состояний «творческого меньшинства» в стае приматов. Те самые – из анекдота про клиента психоаналитика: «Помните, доктор, вы в прошлый раз сказали, что жизнь похожа на зебру? Так вот, оказывается, в прошлый раз была не чер­ная, а белая полоса».

После этого замечания можно перейти к реконструкции следующего, Второго Дня Тво­рения. Итак, наши девственницы успешно прошли «непорочную», чисто социальную инициацию. Чтобы по­нять революционный характер этого сдвига, достаточно вспомнить, что окончательная эмансипация женщин произошла только в XX веке, и то не всюду. Главным в женской эмансипации стал переход к социально-образовательной инициации – на основе «аттестата зрелости» и возраста гражданской пра­воспособности. Но начался этот переход к социальной инициации в день об­ретения пер­во­го Слова.

Тем не менее, похвальное стремление к обретению высокого знания не отменяет плотских же­ла­ний. Поэтому инициированные Словом девственницы (назвать их бывшими нельзя, поскольку речь идет об ином состоянии психики) повторно проходят процедуру инициации, уже в основном со­обще­стве. И начинают жить двойной жизнью, поскольку оставшийся за спиной Артефакт обладает для них большей притягательностью, чем вожак с его устаревшим символом власти. Од­нако это не мешает девам стремиться к повышению статуса в основном сообществе. В целом эта полоса жизни для дев­ст­венниц, да и для всей стаи, должна считаться светлой, поскольку освящена сразу двумя источниками нуминозного «света».

Однако за всякие излишества рано или поздно приходится расплачиваться. И наступает эта ра­сплата, когда девственницы достигают пика своего влияния в стае. Во-первых, прошедшие под­ро­с­т­ковую стадию развития девственницы заведомо умнее и сильнее своих более «счаст­ли­вых» сестер, получивших статус взрослых сразу по окончании «детского сада». Во-вторых, они, как любое угне­та­емое в прошлом меньшинство, более сплоченны и дружат против остальных. Поэтому достаточно бы­стро в ближнем круге вожака, состоящем из самых сильных самок, оказываются одни девственницы. Что, как минимум, ведет к увеличению доли девственниц среди новорожденных. Но также и к рож­дению молодых самцов, наследующих коллективный опыт первого поколения де­вственниц, в том чи­сле бессознательное понятие о священном Артефакте.

Для предыдущих поколений самцов манипулирование девственниц с Артефактом не имело ни­какого символического значения. Другое дело – для потомков девственниц, которые так же имеют преимущество при продвижении по «социально-сексуальной» иерархии. Поэтому вскоре должна была случиться ситуация, когда на смену старому вожаку, не имевшему понятия, а потому не ревно­вавшего к Артефакту, должен прийти новый, более сильный и умный вожак – сын девственницы. На своем пути к успеху такой претендент, догадывающийся о тайном смысле первого Слова, вполне мог оказывать Артефакту положенные знаки внимания и завоевать сердца девственниц, влияющих на выбор нового вожака. Казалось бы, с по­бе­дой сторонника «тайного общества» должна наступить око­нчательная и полная победа «тайного знания» над косным обществом. Но не тут то было. Как бы не так! Первое про­яв­ление на высшем уровне того или иного революционного движения всегда в ис­тории оборачивалось расколом, поражением и репрессиями. И в первый раз тоже.