Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин
Отвернувшись к окну, насупившийся Владислав сложил руки на груди. В комнате стало так тихо, что Алексей услышал, как скребётся мышка где-то за стенкой. «Надо служке сказать, чтоб кошку у меня заперла», – подумал наследник.
– Если Никифор и успокоится, то ненадолго. Коломны ему поперёк горла стали, после того как с его попами так-то, вениками. Язычники поганые! – неожиданно ругнувшись, князь повернулся к сыну сердитым лицом. – Нет, надо выжигать крамолу, калёным железом выжигать. Чтобы неповадно другим было. А то совсем распустились, – неожиданно князь прижал палец к губам и подмигнул сыну.
Тот, догадываясь, молча кивнул. Знал, даже в родном тереме не отделаешься от подслухаев. «Видно, батя что-то почувствовал. Не зря его ещё в детстве называли ведуном. Правду бабка рассказывала, что-то такое умеет отец».
В коридоре послышались тяжёлые шаги, и дверь стремительно распахнулась. На пороге стоял Никифор. Мрачно глянув на наследника, перевёл взгляд на князя. Выдавив улыбку вежливости на грубом в глубоких складках лице, склонил почти лысую голову с лёгким пушком по окружности в коротком поклоне.
– Заходи уж, раз пришёл.
Шагнув в светёлку, протоиерей плюхнулся на свободный стул у стола.
– Здрав будь, княже. Как прошла охота?
– Ну, ну, Никифор, говори, что надо. Не за этим же ты явился.
Тот отвернулся в сторону:
– Прав ты. Не за этим. Только разговор у меня к тебе не для лишних ушей.
Остановившись напротив протоиерея, князь упёр в него недобрый взгляд:
– Ты говори, говори, да не заговаривайся. С каких это пор княжий наследник стал лишним в своём доме.
Стряхнув подол, Никифор поднялся:
– Не гневись, государь. Только давно ли Алексий, или Любояр, как ты, знаю, несмотря на крещение, зовёшь его, стал наследником? Если на церковь в делах своих опираться не будешь, то и мы не помощники тебе – пусть на вече главу по старинке люд выбирает. Завтра же и объявлю в храме, мол, ты решил старый обычай возродить – выборы. А там кого горожане приведут в хоромы, ещё неизвестно.
Князь раздражённо поджал губы. Заложив руки за спину, перекатился с носка на пятку:
– Любоояр, выйди.
Сын, кинув на священника сердитый взгляд, нарочито вяло побрёл из комнаты. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Владислав рыком приблизился вплотную к Никифору:
– Угрожать вздумал?
– Что ты, княже, и не думал, – он вскинул широкое, лоснящееся лицо. – А вообще, я так думаю, нет нам смысла в разные дудки петь. Под одним Богом ходим. Дороги наши в одну сторону идут. Так зачем же путникам ругаться?
Владислав медленно выпустил через зубы воздух:
– Вот ты каков? А не боишься, что я велю стражу кликнуть, да тебя в подвал замуровать. Ведь никто и не найдёт. И искать не будет, пожалуй.
– А тут ты не прав. Есть у меня чернец один. Он меня сквозь стены найдёт и через закрытые двери выведет.
– Так и он смертный. Али нет?
– Хватит, князь, в игры играть. Не о том ты сейчас говоришь.
Отойдя к столу, Владислав устало опустился на стул:
– Говори, зачем пришёл.
– Двое засадников моих пропали.
– Давно? – князь заинтересованно поднял голову.
– Третий день весточки не подают. Я на то место вчера человека послал, так он вернулся только что. Нет там никого. И куда девались, непонятно. Не иначе коломенские их вычислили. И там ещё мой чернец с малым отрядом ходит. От него пока тоже вестей нет. Как бы чего не стряслось.
– Тоже капище Белбога высматривает? Хочет и рыбку съесть и на перст сесть? И каменья драгоценные со златом да серебром к рукам прибрать? Там, говорят, много чего. А капище известное разорить – это показать чья вера сильней.
– Знамо, так. А почему бы и нет? Ты бы тоже от драгоценностей его не отказался. Но место поганое ещё отыскать надобно. Людишки, которых спрашивали, будто и не знают ничего. А этот Белогост… хитрый, как лиса. Никак не ухватить. Надо, наверное, брать старика, как в городе появится, да и всё. Расскажет, никуда не денется.
– Не даёт покоя казна Белбогова?
– То богоугодное дело – на церковь жертвовать, – нахмурился Никифор.
– Ведуна брать смысла нет. Не вашего поля ягодка. Не скажет он. Твёрд потому что. Сначала капище надо сыскать. Может, попробовать через него и выйти. Проследить.
– Да пытались мы. Не вышло. Правда, сейчас чернец у меня уже близко-близко кругами ходит. Может, в следующий раз и получится. Но сейчас о другом хочу говорить.
Князь молча поднял голову.
– Капище никуда не денется, Владислав. Пора на Коломны идти. Там храм Макоши, там прислужницы требы ей носят, дьявола тешат.
Властитель еле заметно сморщился:
– Дались тебе эти Коломны. Что так срочно, ведь говорили же, до осени подождём?
– Срочно, срочнее некуда. Не могу больше на прислужников сатаны смотреть. Надо спасать заблудших, к истинной вере обращать. Вытянуть несчастных из мрака заблуждения.
– А если не захотят вытягиваться?
– Не захотят, огонь очистительный поможет. Через него души свои спасут.
Медленно, упираясь ладонями в колени, Владислав встал:
– Вот тебе мой княжеский ответ, поп. Дождёмся, пока село урожай соберёт. Не дело прибыль терять. К тому же сейчас горячая пора на селе – сенокос – оно, поди, пустое – все на угодьях. Господь простит нам неспешность. А по осени, будь по-твоему, пойдём на Коломны.
Злой взгляд ожёг князя. Склонив голову в немом поклоне, Никифор быстро вышел из светёлки.
Глава 9
Калики вошли в Коломны после полудня. Накануне вечером они пережили, прижавшись друг другу – спина к спине, под разлапистой сосной у дороги разыгравшуюся бурю и сильнейший ливень. Пуще самих себя берегли они одну котомку, накрывая её телами и плащами. Волшебная книга там. Бесценная. Конечно, она плотно запаяна в бересту и, вроде, отсыреть не должна. Но всяко бывает.
Промокнув до последней нитки, старички, похожие на грибы-боровички насилу дождались зорьки. И едва солнце осветило затянутое тучами грозное небо, поднялись в путь, рассчитывая за день дойти до жилых мест. Порши тоже пропитались водой, будто колуны на них навесили. Шагалось тяжело, с подошв на ходу отлетали комья жирной грязи. Приходилось останавливаться, подтягивая оборы[25], скоблить земляные «подошвы». Вскоре им повезло – на росстани[26] дорогу пересекла свежая, глубокая после дождя тележная
