Иван Дроздов - Покоренный "атаман"
Не знает Андрей, сколько была Мария на экране. Вот она уже говорит: «До свидания». И уходит со сцены. Ее место занимает ансамбль «Чайка» — девчата в белых платьях. Андрей встает и направляется к письменному столу.
«Здравствуйте, Мария Павловна!
У вас в Степнянске теперь, наверное, светит солнце, по городу ходят красивые люди. Иногда они поднимаются на небо и ходят по облакам. А на сценах играют пьесы, которые начинаются песней: «Возможно, возможно, конечно, возможно…» В Москве же идут дожди и никто не ходит по облакам. Здесь все лежат на диванах, их можно даже потрогать.
Истомился, измаялся мой друг Перевощиков. Лежит днями на кровати и смотрит на люстру. Вот даже письмо вам написать не может, а просит это сделать меня. Впереди у него дорога, а попутчицы нет. Не с кем разделить тяготы дальнего странствия. Есть одна желанная — дочь Мельпомены, да и та на облака залезла. Наверное, ей там удобно.
Ну вот и все. Больше сказать мне нечего. Написал Вам письмо, а сам не знаю, нужно ли было все это описывать, если со стороны неба и облаков беспрерывно идет холодный дождь.
Андрей».
2
Утром Самарин встал рано. Он торопился прийти в институт до начала рабочего дня. Сосредоточенно умывался, брился, разглаживал вынутые из чемодана брюки. Он делал все быстро, ловко, в нем появилась небывалая жажда деятельности. Ему не терпелось скорее бежать в институт, в лабораторию, где работал Костя Пивень, и трудиться, трудиться. Еще вчера он испытывал много сомнений: ему вспомнились советы консультантов — в них звучала порой неуверенность в успехе дела, предлагались эксперименты, грозившие отдалить на неопределенные времена создание машины. Сегодня Андрей ни о чем этом не думал. Точнее сказать, не хотел думать.
Андрей уже взял портфель и хотел идти, как из другой комнаты его окликнул Каиров. Самарин вошел в спальню и был поражен бледностью шефа, его болезненным видом. Каиров сидел на койке, сгорбившись, уронив на впалую грудь голову. Редкие седые волосы спутались и торчали во все стороны.
— Вы уходите? — спросил Каиров. Хриплый, глухой голос его еще больше напугал Андрея.
— Вам нездоровится?
— Да, я что–то размяк.
— Я позову врача.
Самарин уже взялся за телефонную трубку.
— Не надо — остановил его Каиров. — Врач мне не поможет. Хандра, брат, бессонница, пройдет.
Каиров рывком поднялся с кровати, развел в сторо ны руки.
— Пройдет! — сказал громко. — Все проходит.
Андрей успокоился и снова направился к двери.
— А рукопись?.. Ты будешь смотреть рукопись нашей книги?.. Мы с Леоном много потрудились: подробно классифицировали заграничные варианты, каждому положению дали экономическое обоснование. Без экономики нынче нельзя, все надо просчитывать, подкреплять.
Ну так ты доверяешь мне или будешь смотреть?.. Хотя бы посмотрел титульный лист. Каиров открыл толстенную желтую папку с замком, вытащил из нее рукопись. На титульном листе Самарин прочел: «Б. И. Каиров, профессор, доктор технических наук, член–корреспондент Академии наук, лауреат Государственной премии. А. Ф. Самарин, инженер».
Большими буквами с разбивкой шел заголовок:
«Малогабаритная электронно–вычислительная машина для горных предприятий».
Андрей никогда не писал книг. Хотя до последнего времени он не верил в возможность ее издания, но иной раз думал: «Чем черт не шутит?» Его охватил трепет при одной только мысли стать автором книги. Еще там, в Степнянске, когда Каиров предложил ему сделать подробные описания узлов и механизмов машины, правила пользования ею, он недоумевал: разве могут технические описания механизмов стать материалом для книги?.. Но когда он сказал об этом Каирову, тот всплеснул руками: «Чудак–человек! Кто же собирается этот полуфабрикат… — так и сказал: полуфабрикат, — выдавать за книгу?.. У меня есть свои материалы, расчеты, результаты экспериментов. Мы пошлем Папиашвили в Москву, Ленинград, он раскопает сведения о новейших заграничных образцах подобного класса»…
Самарин согласился. Конечно же, он с радостью примет участие в создании книги.
Дни и ночи сидел Андрей за письменным столом. Опишет узел, несет Каирову. Борис Ильич долго и внимательно прочитывал все до строчки. На полях делал пометки, иногда убористым почерком писал замечания, вставки. Вверху выводил: «Глава третья». Или, окажем, четвертая. Вызывал Папиашвили и всегда говорил одну и ту же фразу: «Принимайте материал для работы».
Весь этот ритуал действовал на Самарина магнетически. Он следил глазами за карандашом Каирова и проникался все большим уважением к шефу. Несколько раз порывался взглянуть на отделанные главы, ему хотелось посмотреть новые данные о заграничных машинах, но Леон всегда говорил: «Пока не отшлифуем рукопись, что ее смотреть». А однажды Леон небрежно заметил Самарину: «Что ты волнуешься, старик! Там уже от твоих набросков рожки да ножки остались!»
Сейчас же, когда Андрей увидел свою фамилию на титульном листе, он обрадовался. «Значит, кое–что оставили из моих «набросков». Наконец, машина моя, ясное дело! Без меня неудобно».
И признательно заглянул в глаза Борису Ильичу.
Конечно же, Самарин может не читать рукопись! Он вполне доверяет своему руководителю.
На том и расстались. Самарин устремился в институт, а Борис Ильич остался в номере. Ему некуда было торопиться.
3
Оставшись один Каиров бесцельно ходил по комнатам. Ему надо было собраться с мыслями, решить, куда в первую очередь пойти, с кем встретиться. В этой поездке Каиров не имел определенного дела, плана; Борис Ильич хотел посетить нужных ему людей, кое к кому заглянуть вечерком, а между делом в домашней застольной беседе бросить несколько слов насчет «рутины», «интриганов», «нездоровой обстановки», в которой приходится работать ему, большому ученому. Он уже всей душой потянулся к Москве, и ему нужны были союзники — люди, имеющие власть и в нужный момент могущие протянуть ему руку.
О делах лаборатории он теперь почти не беспокоился. Ему теперь не страшна любая комиссия; в активе у него есть самаринский прибор АКУ, а в заделе — электронная машина.
Впервые в мыслях о Самарине не было неприязни и пренебрежения. Наоборот, хороший парень этот Самарин — послушный, податливый. Слава богу, прошло время, когда он на Самарина смотреть не мог и не верил ни в какие его способности.
Борис Ильич украдкой взглянет на Самарина и скажет себе: «Нет, нет, человек он вроде ничего. Вот и теперь: не стал читать рукопись. Как, мол, хотите. Простак! С таким можно кашу варить…» Каиров подумал: «Вот если бы с Самариным и дальне работать. Они бы гидроподъем электроникой оснастили».
