Энтони Хоуп - Приятель фаворитки
Не особенно довольный своей ролью, я раскланялся и вышел, ломая голову над скрывавшейся во всем этом тайной, которую выведал бы непременно у де Фонтелля.
«Вся суть, если я не ошибаюсь, в третьем слове, – размышлял я. – Недаром герцог, когда я сказал: «ты идешь», крикнул мне: «А дальше?»
Мне пришлось пройти в кухню, другой комнаты не было; она оказалась занята французами – слугами де Фонтелля. Они грустно сидели над пустой бутылкой, стоявшей перед ними, с пустыми стаканами. Мне пришла в голову хорошая идея.
– Господа! – сказал я, подойдя к ним. – Вы не пьете?
Оба встали, но я, взяв стул, сел между ними.
– У нас нет живительной влаги, сэр! – сказал один.
– Это дело поправимо, – возразил я и приказал хозяину подать три бутылки вина, после чего добавил, обращаясь к французам: – Гораздо удобнее, когда у каждого своя бутылка.
Вино скоро развязало языки. Де Фонтелль удивился бы беглости, с которой я говорил с его слугами по-французски. Разговор шел о различных дорожных приключениях во Франции и в Англии.
– Разных бродяг достаточно на дорогах и там, и тут, – улыбнулся я. – Но, может быть, вы не везете с собой ничего ценного и вам нечего бояться разбойников?
– У нас им нечем было бы поживиться, не то что у нашего господина.
– А? Что же, он везет с собой драгоценности?
– Только не деньги, – сказал один, и в тот же момент другой толкнул его, как бы советуя придержать язык.
– Что же, дольем стаканы, – предложил я.
Они охотно исполнили это.
– Ну, до сих пор многие нашли свой конец на этой дороге, между этим местом и Лондоном, – произнес я. – Но, конечно, под вашей защитой де Фонтелль может быть вполне спокоен.
– Да, нам поручено всеми силами охранять его до самого посольского дома.
– Но ведь разбойников иногда бывает трое и четверо, – продолжал я, – а вас может убавиться.
– Ну, мы дешевы, – рассмеялся один из слуг, – у французского короля нас много.
– А если убавится как раз ваш господин?
– Ну, что же? И тогда…
– Что? Разве вы могли бы исполнить его поручение в посольство?
Слуги нерешительно переглянулись. Я опять налил их стаканы.
– И тогда мы продолжали бы путь, хотя бы и без него: у нас тоже есть свое поручение.
– В самом деле? Королевское поручение? – воскликнул я.
– Вот именно, хотя мы его и не понимаем.
– Разве оно так трудно?
– Нет, на вид оно очень просто, в нем как будто мало смысла.
– А просто, так в чем же дело? Э, да ваша бутылка пуста! Другую? Последнюю бутылку? Не отказывайтесь, приятель! – и я велел подать четвертую бутылку.
Это было немедленно исполнено.
Когда мы почти опустошили ее, я небрежно спросил:
– Так какое же у вас поручение?
Несмотря на действие винных паров и на небрежность моего вопроса, оба мои собеседника только покачали головой и засмеялись.
– Нам запрещено говорить об этом. Приказ остается приказом, а мы – солдаты, – сказал один из них.
Между тем мне пришла в голову новая мысль, и я решил привести ее в исполнение.
– Однако хорошо вы храните свой секрет, и я не виню вас за это, – сказал я. – Но я сам разгадал вашу загадку. Слушайте! Если, не дай Бог, что-нибудь случится с вашим господином, то вы оба или в крайнем случае один из вас отправитесь как можно скорее в Лондон и разыщете там посланника вашего короля. Не так ли?
– Это нетрудно отгадать.
– Постараюсь отгадать дальше. Прибыв к посланнику, вы расскажете ему, что случилось с де Фонтеллем, и передадите его поручение. А это поручение заключается вот в чем! – Я придвинул ближе свой стул и положил свои руки на руку каждого из слушателей. – Это поручение действительно просто и кажется бессмысленным. Вы скажете посланнику: «я иду» (оба солдата вздрогнули), «ты идешь» (они затаили дыхание), «он идет», – торжествующе закончил я.
Солдаты оттолкнули свои стулья и вскочили в невыразимом изумлении; я, смеясь, смотрел на них, довольный успехом своей попытки.
Не знаю, что бы сказали они, но в эту минуту распахнулась дверь и в кухню вошел де Фонтелль. Он холодно поклонился мне и обрушился с бранью на своих слуг за их пьянство, приказывая немедленно идти к лошадям и лечь спать на конюшне, так как на рассвете они должны ехать дальше. Оба молодца тревожно посмотрели на меня как бы с просьбой о молчании. Я успокоил их кивком головы, и они вышли из комнаты. Я с веселой улыбкой раскланялся с де Фонтеллем, затем вышел из кухни и пошел наверх. Огонь еще горел в комнате герцога, он и Кэрфорд сидели за столом.
– Если я не нужен вашему высочеству, то пойду спать, – сказал я.
– Не нужны совсем, – ответил герцог. – Спокойной ночи, Симон! Вы сдержите данное мне обещание?
– Можете рассчитывать на меня, ваше высочество.
– Уверяю вас, что все это – пустяки! Это – просто любовная интрига; не правда ли, Кэрфорд?
– Не более того, – ответил тот.
– Но об этих вещах лучше не говорить.
Я откланялся и прошел в свою комнату. Любовная интрига С поручением к французскому посланнику в Лондоне, очевидно, скрывала в себе тайну, и последняя заключалась вся в маленьком словечке «он идет». Кто это «он»? Куда он едет? Зачем? Может быть, в Дувре я узнаю что-нибудь об этом.
XI
ДЖЕНТЛЬМЕН ИЗ КАЛЕ
Обстоятельства сложились так, что я невольно стал на виду у всего двора: друг Нелл Гвинт и любимец герцога Монмута, каким я слыл, волей-неволей обращал на себя внимание. Сам Кэрфорд снова стал воплощенной любезностью; Дарелл выказывал мне знаки дружеской близости; лорд Арлингтон представил меня в самых лестных выражениях представителю французского короля, Кольберу де Круасси, отнесшемуся ко мне с удивившей меня теплотой и сердечностью. Наконец, герцог Монмут настоял на моем помещении в его дворце, большинство же свиты должно было разместиться в городе. Хорошо, что природная скромность оберегала меня от легко возникающего при таких условиях тщеславия.
Таким образом, первая часть пророчества Бетти Несрот уже исполнилась; остальное подвигалось вперед. Я знал уже о существовании некой тайны, неизвестной и более важным лицам, чем я. В ожидании приезда герцогини Орлеанской происходили всевозможные советы и совещания, на которых присутствовал почти всегда герцог Монмут, но от него я узнавал лишь общие толки о том, что герцогиня Орлеанская везет проект нового союза с Францией и войны с Голландией. Но были совещания и без герцога Монмута, где участвовали только король, его брат, как только приехал из Лондона, представитель Франции, Клиффорд и Арлингтон. Об этих мой принц не знал ничего, хотя и притворялся знающим. Он разинул рот, когда я ему сообщил, что король сидел два часа с Кольбером де Круасси, а герцог Йоркский гулял больше часа по городской стене в горячей беседе с Арлингтоном. Он был очень недоволен и выразил это Кэрфорду. Тот нахмурился и бросил на меня сердитый взгляд. Заметив это, принц сказал:
