Бернард Корнуэлл - Крепость стрелка Шарпа
— Надо обрубить веревки и отбросить брезент.
Пока двое солдат рубили саблями канатные растяжки, из большой палатки выскочило еще несколько телохранителей Наига.
— Берегись, Элай! — крикнул Шарп. — Прикрой тыл! — Он повернулся и махнул клинком перед лицом ближайшего джетти. Силач отступил, но англичанин последовал за ним, делая выпад за выпадом, не давая опомниться, отгоняя великана все дальше. — А ты, ублюдок, убирайся отсюда! Видишь, пожар! Пожар!
Между тем Локхарт опрокинул своего противника на землю и наступил ему на грудь. Солдаты спешили на помощь, и Шарп, предоставив им разбираться с людьми Наига, перерубил последнюю растяжку, вбежал в палатку и налег на ближайшую подпорку. Воздух в палатке наполнился дымом, дышать было нечем, в горле запершило, но тут столб накренился, и все сооружение медленно завалилось в сторону огня.
— Сахиб!
Пронзительный голос Ахмеда резанул по ушам. Шарп оглянулся — кто-то целился в него из мушкета. Спрятаться было негде, нападать — поздно, но тут Ахмед выстрелил сам, и незнакомец вздрогнул, обернулся, скорчил гримасу боли, выронил мушкет и схватился за плечо, в которое угодила пуля. Звук выстрела встревожил других охранников, и некоторые потянулись за оружием, но Шарп подбежал к ним и, размахивая саблей, заставил опустить мушкеты.
— Пожар! — кричал он. — Пожар! Хотите, чтобы все сгорело?
Его не понимали, но кое до кого все же дошло, что огонь угрожает уничтожить товар хозяина, и они засуетились, оттаскивая горящий брезент подальше от деревянных ящиков.
— Кто тут что поджег? — Голос прозвучал у Шарпа за спиной и принадлежал высокому толстяку-индийцу в зеленой тунике, расшитой длинноногими птицами и гоняющимися друг за дружкой рыбами. Толстяк держал за руку того самого мальчонку, который видел, как Шарп засовывал под палатку горящую солому. — Британские офицеры сражаются в Индии за дело свободы, но значит ли это, что им дозволено уничтожать чужую собственность и обижать честных людей?
— Ты Наиг? — перебил его Шарп.
Толстяк сделал жест охранникам, и они собрались у него за спиной. Брезент уже оттащили от ящиков, и он безобидно догорал в сторонке. Индиец в зеленой тунике собрал вокруг себя человек шестнадцать или семнадцать, причем четверо из них были джетти, и все имели оружие, тогда как общая численность их противников составляла девять человек, включая шестерых солдат и бойкого сорванца, занятого перезарядкой мушкета.
— Я скажу, как меня зовут, — ответил с брезгливой миной толстяк, — если ты назовешь себя.
— Шарп. Прапорщик Шарп.
— И всего-то? Какой-то прапорщик… — Индиец вскинул брови. — А я-то думал, что прапорщиками служат юнцы вроде него. — Он похлопал по голове полуголого мальчонку. — Я — Наиг.
— Тогда, может быть, ты скажешь, почему эта палатка забита армейскими запасами? Откуда они взялись?
— Армейские запасы! — Наиг рассмеялся. — Это мой товар, прапорщик Шарп. Может быть, что-то и лежит в старых ящиках, которыми пользовалась когда-то ваша армия, но что с того? Бочонки и ящики я покупаю у квартирмейстера.
— Лживый ублюдок! — рыкнул Локхарт. Он успел открыть бочонок с вырезанной на клепке цифрой «19» и теперь размахивал подковой. — Посмотри на это — наши!
Наиг, похоже, уже собирался спустить своих головорезов на крохотный отряд британцев, но, оглянувшись, увидел двух выходящих из большой палатки офицеров. В присутствии свидетелей — оба были в чине капитана — индиец уже не мог разобраться с Шарпом и его спутниками по своему разумению. Одно дело прапорщик и с полдюжины солдат и совсем другое два капитана — оба имели вполне реальную власть. Один из офицеров, поправив красный мундир Шотландской бригады, направился к Шарпу.
— Неприятности? Что случилось? — Очевидно, суматоха и крики оторвали его от приятных утех, поскольку брюки у капитана были не застегнуты, а ремень и перевязь висели на плече.
— Этот мерзавец, сэр, растаскивает нашу амуницию. — Шарп ткнул пальцем в сторону толстяка и, повернувшись, показал на ящики. — В бухгалтерских книгах на складе все это значится как украденное и утерянное, но я уверен, сэр, все здесь. Ведра, мушкеты, подковы.
Капитан бросил взгляд на индийца и прошел к ящикам.
— Откройте этот, — распорядился он, и Локхарт, подсунув саблю под крышку, оторвал ее с гвоздями.
— Я просто взял это все на хранение, — торопливо объяснил Наиг и, повернувшись ко второму капитану, щегольски одетому кавалеристу в форме Ост-Индской компании, быстро заговорил на хинди. Капитан покачал головой и отвернулся. Толстяк снова обратился к шотландцу. Ситуация осложнялась, и Наиг прекрасно это понимал. — Меня попросили оставить их здесь! Временно!
Пехотинец никак не отреагировал на крики индийца. Некоторое время он молча смотрел в ящик, где лежали десять новеньких, еще в масле, мушкетов. Потом наклонился и стал рассматривать замки. Сомнений не оставалось: возле пороховой полки были выбиты буквы «ГР» и слово «Тауэр».
— Наши, — бесстрастно констатировал шотландец.
— Я их купил. — По лицу Наига обильно стекал пот.
— Ты же сказал, что взял их на хранение, — возразил капитан. — А теперь утверждаешь, что купил. Так что, они твои или нет?
— Мы с братом купили оружие у силладаров.
— Мушкеты «Тауэр» не продаются. — Капитан провел ладонью по лоснящемуся от смазки стволу.
Толстяк пожал плечами.
— Откуда мне знать? Может, их захватили бандиты. На ваши конвои часто нападают. Пожалуйста, сахиб, заберите их. Я не хочу неприятностей. Откуда мне было знать, что они краденые?
Он снова обратился к кавалеристу, высокому, сухощавому, с вытянутым лицом, и, похоже, попытался воззвать к его сочувствию, но англичанин лишь покачал головой и отошел в сторону, показывая, что не желает иметь к происходящему никакого отношения. Вокруг уже собралась изрядная толпа; не понимая языка, зрители молча наблюдали за происходящим, причем симпатий к Наигу никто определенно не выражал. Рассчитывать толстяку и впрямь было не на что. Он вел опасную, рискованную игру, но настолько уверился в своих способностях замять любое дело, что забыл об осторожности и даже не потрудился как следует спрятать ворованное. В крайнем случае индиец мог просто выбросить армейские ящики и бочонки или постараться спилить клейма с мушкетов, но вера в покровительство и защиту влиятельных друзей, очевидно, заглушила голос благоразумия. Одним из таких друзей был, по-видимому, капитан-кавалерист, и Наиг, последовав за ним, стал нашептывать что-то ему на ухо. Англичанин лишь бесцеремонно оттолкнул толстяка и повернулся к Шарпу.
