Виктория Руссо - Сонька - Золотая Ручка. Тайна знаменитой воровки
— Яд? Но зачем? — возмутилась Ольга.
— Я же говорила вам: скучала она. Ей было одиноко, и она постоянно плакала. Со мной говорила мало, только спрашивала когда вы приедете.
— Откуда ты знаешь про отравление, Акулина? — уточнил Шарль.
— Я нашла на ее тарелке подозрительный порошок. Дала слизать остатки еды кошке и та подохла вечером.
— Что ж, — вздохнул хозяин усадьбы, — придется закопать ее в саду. Здесь никто искать не будет.
— Без гроба? — ахнула Ольга.
— Так на востоке, я слышал, людей в простынях хоронят. Или тела сжигают — очень удобно!
Ольге был неприятен этот разговор, но избежать его не было возможности.
— Может на церковное кладбище ее? — произнес задумчиво женский голос. — Заплатить и…
— Грех на ней, барыня! Сама ведь на себя руки наложила!
— А мы не скажем священникам об этом.
— Тогда грех на свою душу примите!
— Какая же ты противная, Акулина! — нервно вскрикнула молодая женщина и распорядилась позвать Федора, которого по стечению обстоятельств еще не видела с момента приезда. Без всклоченной головы этого человека было не узнать. Лицо украшали изящные усы, он был похож скорее на барина, чем на прислугу. Мужчина вполне мог сойти за представителя знати, если конечно при этом держать рот на замке. По разговору становилось понятно, что человек он необразованный.
Услышав о задумке с похоронами, Федор покорно кивнул и пообещал все сделать к утру.
— Чего откладывать! Сегодня и закопаю! — размышлял он.
— Я тебе помогу, — отозвался Шарль.
— Не надо, барин! Я сам с руками!
— Даже не спорь, Федор! Земля от дождя сырая ты до утра один не управишься.
— И то верно, барин!
— И не называй меня барином, Федор. У меня есть имя!
Мужчины пожали руки, после чего отправились искать место для захоронения.
— Надо подготовить старушку к последнему пути!
Ольга неуверенно кивнула. Ей вдруг стало невероятно стыдно за то, что она обделила вниманием доброго человека. То, что Наталья Дмитриевна приняла отраву не укладывалось в голове, молодая женщина думала об этом снова и снова. Ольга винила себя в ее смерти.
— Но, в конце концов, я ей продлила жизнь! — размышляла она, сидя возле кровати, на которой лежала бледная бездыханная женщина. Ее поселили в самую просторную комнату для прислуги: с большим окном, удобной кроватью. В ней был комод и кресло-качалка. Рассматривая заострившиеся черты лица, Ольга вспоминала их первую встречу, которая была немного странной. Наталья Дмитриевна оплакивала сына, закрывшись в темном старом доме, в котором не включала электричество. С появлением Ольги все преобразилось, в том числе и сама пожилая женщина, она снова почувствовала радость бытия и обрела смысл существования.
Ольга нанесла на ее щеки немного румян и, рассматривая спокойную маску смерти, задумалась о том, с какой легкостью люди разрушают свое будущее.
— Хорошо жить могут не все, некоторые люди созданы для страданий, — прошептала молодая женщина и расплакалась. Сердце ее сжалось от осознания того, что эта милая старушка станет кормом для червей, и никто никогда не узнает где ее могила.
— Чегой-то у нее щеки красные? — выдохнула напугавшаяся Акулина, заметив выступивший румянец. Когда-то ей рассказывали о живых мертвецах: люди, которые ушли из жизни оживали, чтобы передать что-то важное или завершить неоконченные дела. Чтобы успокоить впечатлительную служанку, Ольга показала коробочку с румянами, и губастая женщина выдохнула с облегчением.
— Жалеть надо живых, а не мертвых, — произнес Шарль, заметив слезы на лице возлюбленной.
— Ты похож на трубочиста! — произнесла она, пытаясь улыбнуться.
Мужчина был перепачкан грязью с ног до головы. Через мгновение в спальню вошел такой же чумазый Федор.
— Еще рога и копыта и вылитый черт! — отшутилась Акулина, разглядывая своего жениха.
Наталью Дмитриевну обернули простынею и вынесли из спальни. Ольга еще долго сидела неподвижно, она мысленно благодарила женщину за доброту и тепло. Ей стало невероятно одиноко в эту минуту. Почувствовав леденящее дыхание смерти, она представила, как это ужасно завершить свой путь в холодной земле. Женщина рассматривала свое пока еще молодое лицо в зеркале и думала о том, что ее ждет в ближайшем будущем. Необходимо было определиться, как действовать дальше: стать женой старика-барона и получить серьезные возможности, при этом вести двойную жизнь, тая в объятиях молодого Шарля, с которым ей было просто и комфортно. Или отказаться от идеи замужества и погрязнуть в обыденности, занимаясь мелким мошенничеством и так коротать время до гробовой доски, при этом все время бояться быть пойманной. А затем ругать себя за то, что не воспользовалась таким великолепным шансом, изменить свою жизнь всего лишь сказав «да» перед священником.
— Надо навестить барона фон Штейна, — произнесла Ольга негромко. — А потом я решу, как мне быть!
Глава 10. Призрачное счастье
— Сожги эти портреты, — распорядилась Ольга, глядя на творения влюбленного художника.
— Все сжечь? — удивилась Акулина.
— Все.
— Жалко ведь! Вы тут как живая! — сетовала служанка, разглядывая красивое лицо своей хозяйки. Она искренне восхищалась умением создавать такую красоту с помощью красок и кисти. Сама Акулина даже линию не смогла бы прочертить идеально прямо. Ее родители считали художников бездельниками, для нее этот процесс был магией, таинством. Когда она была ребенком, ее рисовал один человек. Получилось похоже, но не так идеально, как на картинах Владимира.
— Один портрет оставь! — спохватилась Ольга.
— В белом платье? — уточнила служанка, выбирая самую красивую на ее взгляд картину. На ней молодая женщина стояла в полный рост и напоминала царственную невесту. Ольга не любила этот образ, потому что казалось себе слишком напыщенной, горделивой. Видимо Владимир ее видел и такой в том числе. Эти картины были написаны без участия самой Ольги. Она выбрала портрет, на котором была по пояс в пол-оборота. Аицо было безмятежно с легкой улыбкой, синее платье без излишков делало ее скромной и очень притягательной добропорядочной дамой.
— Шарль еще спит. Когда проснется, скажи ему, что я уехала в город. Федор отвезет меня к станции.
Служанка покорно кивнула.
— Как вы себя чувствуй, Алексей Михайлович? — уточнила она с приветливой улыбкой.
— Оленька, как же я счастлив, видеть тебя! — произнес барон слабым голосом. Он казался таким беззащитным и напоминал состарившегося ребенка.
