Исраил Ибрагимов - Тамерлан (начало пути)
— Повеление всемилостивого эмира Абдаллаха: скачите в Самарканд! Повелевается тысячнику… Тимуру сыну Торгая вернуться в Кеш и немедленно предстать перед очами нашего всемилостивого эмира Абдаллаха — да поможет вашим усилиям всевышний Аллах!
Гонец кланяется, пятясь, выходит. Глава канцелярии раскланивается с «очередниками», обменивается загадочными взглядами с… Саллехом…
— Ваши надежды стать темником, уважаемый Саллех, и тем самым унаследовать на деле славу отца, кажется сбываются, — говорит Саллеху один из «очередников», щеголеватый молодой человек.
— С помощью всевышнего Аллаха, — отвечает Саллех и тут же оборачивается к стоящему неподалеку главе канцелярии.
— Вас, уважаемый Саллех сын высокочтимого Боролдоя, эмир намерен принять вместе с тысячниками по прибытию из Самарканда тысячника Тимура сына Торгая, — говорит глава канцелярии, бросив на Саллеха заговорщицкий взгляд.
— Вы сказали: «по прибытию тысячника Тимура»?
— Вы не ослышались — я именно так и сказал: «по прибытию тысячника Тимура»…
Внимание «очередников», разумеется, откровенно приковано к беседе главы канцелярии и Саллеха…
82
Одна из ям (почтовых учреждений) между Кешем и Самаркандом. Во двор врывается (из 9–10 человек) группа всадников во главе со знакомым гонцом. Навстречу всадникам — гонцам выходит встревоженный хозяин. Гонец показывает бляху:
— Именем эмира! Немедленно коней! Живее!
Всадники спешиваются, садятся на свежих коней, заранее заседланных, готовых к следующему стремительному конному переходу. Всадники выезжают из двора…
83
Самарканд. Тимур с ближайшими соратниками. Перед ними — гонцы.
— Вам, доблестный Тимур, послание всемилостивого эмира Абдаллаха с пожеланиями вечной любви и дружбы, — молвит гонец, протягивая Тимуру послание.
Гонец, раскланявшись, уходит.
Воцаряется напряженная тишина… Тимур, прочитав послание, словно «переваривая» прочитанное, достаточно долго молчит. Молчат в ожидании и другие.
— Эмир Казанган убит на охоте, — медленно и несколько растерянно произносит Тимур, машинально сворачивая в трубочку послание.
— Шакалы! — говорит коротко с ненавистью Чеку.
— Эмир… Абдаллах… повелевает немедленно следовать в… Кеш…
— Именно тебе, Тимур?
— Нам… всем!
— Когда?
— Немедленно… сегодня… сейчас — понятно сказал? Собирайтесь в путь!
Люди шумно следуют к выходу.
— Чеку! Задержись — есть дело.
— Да, Тимур!
— Почему не спрашиваешь, как быть с девчонкой?
— Считай, что спросил.
— Ее берем с собой — ясно?
Чеку молча кивает головой, идет к выходу. Тимур остается один, на лице его — печать растерянности, которая на наших глазах исчезает, трансформируясь в жесткую уверенность, столь характерную для характера Тимура.
84
Ландшафты Мавераннахра за Самаркандом. Степь. По проселочной дороге движется отряд Тимура из двух — трех групп верховых воинов, между которыми телеги со скарбом, а одна, небольшая, крытая, с деревянными, довольно громоздкими скрипучими колесами. Во главе первого отряда Тимур, рядом с Тимуром мы видим его верного соратника Чеку Барласовца и… мальчика Хамида, лицо которого излучает неприкрытую гордость: Еще бы! Он в буквальном смысле «на коне», к тому же рядом с такими воинами!.. Вот Тимур придерживает коня и когда крытая телега поравнялась с ним, концом плети одергивает матерчатую ширму — занавеску… Жамбы с Фатимой вздрагивают, увидев Тимура, который долго — долго пристально, почти не мигая, разглядывает Жамбы, да так, что девушка, осмелев, нарочито, гневно задергивает занавески. Однако Тимур настойчиво повторяет свои действия- распахивает занавески вновь и после очередных «гляделок» наконец–то, изобразив на лице подобие улыбки, спрашивает:
— Я такой страшный?
Девушка, прижавшись к подруге, предпочитает молчать.
— Я спрашиваю: вы в моем лице встретились с… иблисом — я похож на иблиса? Почему молчите?
— Потому — что не знаю, за кого вы держите нас?
— Вы мои гости — разве не ясно?
— И только?
— Вам этого мало? — на вопрос вопросом отвечает Тимур.
Жамбы вдруг, правда, сдержанно, улыбается — прозрачный намек на то, что почти готова к диалогу. Но что это? Тимур, движимый некоей непонятной ей душевной силой, кончиком плети задергивает ширму — занавеску, медленно направляется к головному отряду, но на полпути невольно останавливается, услышав сзади смех девушек…
85
Отряд перед закатом солнца по команде Тимура останавливается в живописной лесисто–холмистой местности. Тимуром решено переночевать, чтобы затем рано утром продолжить путь в Кеш.
Подготовка к ночевке с непременным ужином. Телеги становятся в центр бивака, тут же складывается хворост для костров.
Жамбы и Фатима на некотором отдалении от бивака любуется открывшимся видом: широкая, утопающая в зелени долина, вдали — едва уловимые в дымке очертания гор. Жамбы понять не трудно: после долгого заточения в доме Туркан и Мухамада любой вздох свободы кажется блаженством.
— Даст бог, следующую ночь мы встретим у родного очага, — за спиной слышится голос Тимура.
Фатима тотчас ретируется, оставив Тимура и Жамбы одних.
Жамбы смущенно оборачивается. Это рождает навязчивое видение: девочка Жамбы выходит на берег реки..
— Я не Иблис, я барласовец Тимур сын Торгая…
Жамбы улыбается.
— Мне ни разу не пришло в голову, что вы Иблис.
— Вот от чего ты спрашивала, хочу ли я на тебе жениться, ведь спрашивала?
Жамбы слова Тимура привели в смятение.
— Вот мой ответ: нет, жениться не стану, я поступлю иначе… я возьму тебя в жены. Ты станешь второй женой. А теперь спроси: почему? — и не дожидаясь ответа, продолжает: — потому — что ты… красивая, потому что ты из нашего племени барласов, потому — что, я уверен, ты родишь мне сына!..
— А разве твоя жена… Айджал не в состоянии родить сына? — осмеливается вставить «шпильку» Жамбы, отчего неожиданно Тимур взрывается.
— Я надеюсь, девочка, в последний раз слышу об этом!
— Простите.
— Повторяю: в последний раз!
— Я могу идти?
— Иди.
Жамбы уходит. К Тимуру подходит Чеку Барлас.
— Тимур!
Такое впечатление, что Тимур, углубившись в свои думы, не слышит зова приятеля. Но это не так.
— Говори. Я слушаю тебя, мой друг, — словно очнувшись, произносит Тимур.
