Сергей Голицын - Сказание о белых камнях
Облез и позеленел золоченый купол, выветрились белокаменные узоры на барабане, заново была поставлена другая золотая глава — большая выпуклая луковица с новым крестом наверху.
Упал стоявший на площади столп с четырехликой капителью. Над огромным камнем соорудили часовню, и богомольцы пошли поклоняться четырем ликам дев.
Прежний киворий с каменной чашей, наполненной «святой» водой, совсем обветшал, сломали над ним балдахин с белокаменными колоннами и построили на том же месте новый киворий на четырех тяжелых столбах, вычурный и роскошный.
Были разобраны прежние белокаменные стены, окружавшие обиталище Андрея; лишь кое-где «ушли в землю» нижние ряды камней и остались дожидаться пытливых археологов.
Православная церковь «канонизировала» Андрея — объявила его святым, погибшим мученической смертью от руки злодеев. И монастырь начал богатеть. Многие купцы и дворяне щедро одаривали его деньгами, золотыми и серебряными окладами на иконы и на книги, драгоценной утварью.
В те годы был изобретен дешевый способ производства стекла. И пошла по всей Руси сплошная и варварская переделка каменных храмов.
Узкие щелевидные окна пропускали мало света, и в храмах царил таинственный полумрак. Начали растесывать и расширять такие окна, выламывали боковые камни. И стали храмы светлые внутри, но жестоко израненные снаружи.
В наше время, когда заботливая рука реставратора прикасается к памятнику старины, к каменному или кирпичному, то прежде всего она ищет, где были те узкие окна, как шли закомары под крышей, где было пущено узорочье. Тщательно изучив следы старой кладки, реставратор наглухо заделывает широкие окна, вновь выводит полукружия закомар и восстанавливает памятник в его первозданной красе.
В Боголюбове случилось ужасное, непоправимое.
Летописец монастыря иеромонах Аристарх весьма красочно описал, как приступили к растеске окон старого храма.
Начали каменщики долбить белокаменное тело. И не выдержали стены, треснули в нескольких местах. «Свод порушился и помалу нача расседатися и великия являться скважины...»
А спустя тридцать лет, весной 1722 года, рухнул древний храм. Известь, словно снегом, засыпала монастырский двор, а золоченый крест перелетел через ограду и упал на лугу.
«Разрушившись свод, и некоторая часть стен паде ужасно, и от зельного того падения духа, крест святый в пойму снесе и в землю глубоко по самое подножие водрузи...» — писал Аристарх.
Так погибло от невежественной руки, быть может, самое прекрасное, что создали на Руси безвестные зодчие, исчез навсегда храм «изьмечтаный всею хитростью».
До наших времен от всего боголюбовского белокаменного великолепия дошла только часть соколиного плеча, только переход над аркой от исчезнувшего храма к башне и большая часть левой башни с витою лестницей внутри. По этой лестнице некогда поднимался посол Грузии. И по этой же лестнице летней безлунной ночью крались убийцы Андрея. А потом сам он, израненный, умирающий, сползал, оставляя за собой кровавый след. Внизу, за лестничным столбом, можно увидеть ту нишу, где он спрятался от убийц.
Уцелевшие старые стены изъедены временем, они серого цвета, похожи на огромный, весь в дырьях каравай хлеба с налетом вековой пыли. Поперек стен башни и перехода идет ряд маленьких, изящных полуколонок аркатуриого пояса, выше протянулась нитка поребриков, а еще выше второй аркатурный поясок, видны полукруглые очертания арки, когда-то поддерживавшей верх башни.
Сохранились кое-где по стенам башни и перехода щелевидные окна, такие узкие, что едва можно руку просунуть. Пробиты эти окна то выше, то ниже, следуя виткам внутренней лестницы.
И сохранилось на втором этаже башни единственное на Владимирской земле, тройное с узорными колонками-перемычками окно. Не через это ли окно Анбал кинул Кузьмище Киянину льняную дерюгу, чтобы прикрыть тело убитого князя Андрея?
На втором этаже башни заметна заложенная дверь, которая некогда вела во дворец Андрея, а сейчас ведет «в никуда».
Уцелевший переход — это просто небольшая горница со сводчатым потолком; прежняя дверь на галерею погибшего собора переделана в большое с решеткой окно.
Когда провозгласили Андрея святым, монахи спохватились: от старины-то почти ничего не осталось, — пришлось им назвать сохранившуюся горницу той самой ложницей князя, где согласно летописи он был убит. В XVIII веке все стены ее расписали фресками, весьма выразительно изображавшими различные моменты гибели Андрея. На самом деле Андрей был убит не здесь, а в ложнице давно разрушенного дворца.
Когда погиб знаменитый собор, на фундаменте выстроили новую церковь, а над башней поставили колокольню. Однако сразу можно различить, где мастерство седой старины, где позднейшая надстройка.
Не было каменных плит мостовой, да еще с желобами для стока воды. И белокаменные стены никогда не опоясывали Боголюбовский холм. И дворец Андрей построил деревянный. И храм не был столь дивно украшен. «Сказания о чудесах Владимирской Богоматери» вымысел, преувеличения — так утверждали когда-то историки и искусствоведы.
Еще до революции, когда копали в Боголюбове землю, то находили белые, отесанные, иногда резные камни. Монахи безжалостно сбивали с них резьбу и использовали их на новых постройках. А ведь каждое такое белокаменное узорочье могло бы стать лишним доказательством достоверности «Сказаний».
В наше время к таким находкам стали относиться бережно. В Боголюбове был организован музей. В нем размещены по полкам найденные в земле каменная песья голова, петушья голова, обломки отдельных женских голов, обломки камней с растительным узором. Можно увидеть огромную белокаменную капитель от столпа, некогда стоявшего перед дворцом Андрея; на капители четыре девичьих лика, стертых от времени, однако поразительных по мастерству камнесечца, их создавшего.
Ученые пытались по этим случайно уцелевшим крохам судить, как выглядели древние постройки, но безуспешно.
В 1937 году в Боголюбове были организованы раскопки, которыми руководил молодой тогда Николай Николаевич Воронин. Война прервала работы. Затем поиски неизвестного возобновились.
У Воронина было много помощников, в том числе бесплатных. Из Владимира, из других городов приехали на каникулы студенты и школьники. Они соорудили под Боголюбовским холмом целый городок из палаток и шалашей и каждый день с утра приходили на раскопки.
По квадратам — два метра на два метра, размеченным между кольями, мальчики, осторожно втыкая лопаты, снимали по пять сантиметров один культурный слой за другим, стараясь не повредить то неведомое и драгоценное, что сбереглось от седой старины. Они передавали выкопанный грунт девочкам, а те перебирали его между пальцами. Каждую находку — глиняный черепок, косточку, обломок белого камня — археологи откладывали, снабжали этикетками, заворачивали в бумагу.
