Александр Дюма - Сан-Феличе. Книга вторая
— От кого? — осведомился князь.
— От его величества короля Обеих Сицилии, — отвечал офицер. — Депеша весьма важная, потому смею просить ваше сиятельство расписаться в получении.
— Значит, вы прибыли из Палермо? — спросил князь.
— Я отплыл оттуда позавчера на «Сирене», монсиньор.
— В добром ли здравии их величества?
— В превосходном, князь.
— Выдайте расписку от моего имени, Маласпина. Маркиз вынул из кармана бумажник и начал писать расписку.
— Не соблаговолит ли ваше превосходительство указать место и час получения депеши?
— Вот как? — спросил Маласпина. — Стало быть, это очень важная депеша?
— Чрезвычайно важная, ваше превосходительство. Маркиз выдал требуемую расписку, вернулся в ложу, и дверь закрылась за ним.
Князь как раз кончал читать депешу. Он протянул бумагу маркизу со словами:
— Держите, Маласпина, это по вашей части. Маркиз Маласпина взял депешу и прочитал следующий краткий и ужасный приказ:
«Препровождаю к вам Сан Феличе. Через двенадцать часов после прибытия в Неаполь она должна быть казнена.
Она исповедовалась, следовательно, находится в состоянии Божьей благодати.
Фердинанд Б.»
Маласпина изумленно уставился на князя де Кассеро Стателла.
— Как это понять?
— А как хотите, любезный, поразмыслите, это ваше дело.
И князь снова погрузился в звуки «Matrimonimo segreto» 80, шедевра бедняги Чимарозы, который только что умер в Венеции от страха, что его повесят в Неаполе.
Маласпина онемел. Он никогда не предполагал, что в число его обязанностей секретаря вице-короля входит устройство смертных казней.
Однако, как уже говорилось, маркиз был хоть и насмешливым, но послушным царедворцем, так что стоило князю обернуться к нему со словами: «Вы слышали?» — как он поклонился и вышел молча, но готовый повиноваться.
Он спустился по лестнице, у дверей театра сел в карету и велел везти себя в Викариа.
Еще и часа не прошло с тех пор, как туда прибыла Сан Феличе, разбитая горем, раздавленная страданиями, полуживая. Ее препроводили в камеру, примыкавшую к часовне, ту самую, где пережили свои предсмертные мгновения Чирилло, Карафа, Пиментель, Мантонне и Микеле.
Депеша сопровождалась единственной инструкцией:
«Его превосходительству князю де Кассеро Стателла поручается осуществить казнь этой женщины; за эту казнь он отвечает своей головой».
Маркиз Маласпина понял, что ему, действительно, следует поразмыслить, как выразился вице-король.
Он мог колебаться, прежде чем принять решение, но, приняв, неуклонно выполнял его.
Сев в карету, он крикнул кучеру:
— На улицу Вздохов-из-Бездны!
Читатель помнит, что на этой улице жил маэстро Дона-то, неаполитанский палач.
Остановившись у его двери, маркиз Маласпина почувствовал некоторое отвращение, помешавшее ему войти в это проклятое жилище.
— Позови маэстро Донато, — приказал он кучеру, — пусть выйдет ко мне на разговор.
Кучер соскочил с козел, отворил дверь и крикнул:
— Эй, маэстро Донато, выйдите-ка сюда! В ответ послышался женский голос:
— Отца нет в Неаполе.
— Как так твоего отца нет в Неаполе?! Он, что же, уволился, твой отец?
— Нет, ваше превосходительство, — ответил, приближаясь, тот же голос. — Он в Салерно по служебным делам.
— По служебным? Что это значит? — удивился маркиз Маласпина. — Объясните, красотка.
И правда, в дверях показалась молодая женщина, а за нею мужчина, по виду ее любовник или муж.
— Ах, ваше превосходительство, все очень просто, — отвечала молодая женщина, не кто иная, как Марина. — Вчера умер его собрат по ремеслу из Салерно, вот отцу и придется совершить там четыре казни, две завтра, две послезавтра. Он уехал сегодня в полдень, а вернется послезавтра к вечеру.
— И он не оставил заместителя?
— С чего бы? Ведь такого приказа не было, а тюрьмы вроде бы почти пустые. Он и помощников забрал с собою, потому что не доверял чужим людям, с которыми прежде никогда не работал.
— А этот малый не мог бы в случае надобности его заменить? — спросил маркиз, указывая на стоящего за ней мужчину.
Джованни — читатель уже догадался, что это был Джованни, который достиг предела своих мечтаний, женившись на Марине, — отрицательно покачал головой.
— Я не палач, — сказал он, — я рыбак.
— Как же быть? — произнес Маласпина. — Посоветуйте, если не хотите помочь.
— Постойте-ка… Мне пришла одна мысль! В нашем квартале живут мясники, а мясники по большей части роялисты. Если они узнают, что надо повесить какого-нибудь якобинца, может быть, один из них согласится это сделать.
Маласпина понял, что это единственное возможное решение, и, так как его карета не могла проникнуть в лабиринт улочек, тянущихся между набережной и Старым рынком, отправился пешком на поиски палача-любителя.
Он тщетно пытался уговорить трех молодцов, которые отказались, невзирая на предложенные семьдесят пиастров и показанное им распоряжение за подписью короля произвести казнь в течение двенадцати часов.
Маласпина совсем уже было отчаялся и, выходя от последнего мясника, бормотал: «Не могу же я убить ее сам!» — как вдруг тот, осененный внезапной мыслью, окликнул маркиза.
— Ваше превосходительство, кажется, я придумал, как уладить ваше дело.
— Вот это удача, — с облегчением пробормотал Маласпина.
— У меня есть сосед… Он, правда, не мясник, а убойщик козлов, но вам ведь не обязательно нужен мясник, не так ли?
— Мне нужен человек, который, как вы только что сказали, уладит мое дело.
— Ну что ж, тогда обратитесь к Беккайо. Ему, бедняге, очень уж насолили республиканцы! Он рад будет им отплатить.
— А где живет этот Беккайо? — спросил маркиз.
— Поди-ка сюда, Пеппино! — крикнул мясник подростку, дремавшему на куче наполовину высохших бычьих шкур в углу лавки. — Поди сюда и проводи их превосходительство к дому Беккайо.
Подросток поднялся, потянулся и, недовольно ворча, потому что нарушили его первый сон, приготовился повиноваться.
— Пойдем, голубчик, — сказал Маласпина, подбадривая его, — и если дело нам удастся, получишь пиастр.
— А если не удастся, — возразил мальчик с непоколебимой логикой эгоизма, — все равно вы меня потревожили.
— Верно, — согласился Маласпина. — Вот тебе пиастр на случай, если ничего не выйдет, а выйдет, получишь и другой.
— Вот это разговор! Потрудитесь следовать за мной, ваше превосходительство.
— А далеко ли идти? — спросил маркиз.
— Да нет, ваше превосходительство, перейти улицу, только и всего. Мальчик пошел вперед, маркиз за ним.
