Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис
Туника зажиточного крестьянина могла быть обшита мехом по краям, как та зеленая туника с беличьей оторочкой, которую в 1279 году нашли трое мальчишек из Элтона, передав затем старосте269. Малоимущий же крестьянин мог выглядеть как бедняк из аллегорической поэмы Уильяма Ленгленда «Видение о Петре Пахаре» (XIV в.): «плащ из грубой ткани», волосы торчат сквозь дыры в капюшоне, а пальцы ног – сквозь дыры в тяжелых башмаках, чулки спустились, грубые рукавицы, потертые на пальцах и покрытые грязью, и сам он «весь измазан грязью, когда идет за плугом», а рядом с ним шагает его жена с палкой, чтобы погонять скотину, в тунике, подобранной до колен, завернутая в кусок материи для провеивания зерна, чтобы уберечься от холода, ее босые ноги кровоточат от льда, которым скованы борозды270.
Мир деревни был миром труда, но сельские жители все же находили время для игр. Каждое время года скрашивалось праздниками, которые вписывались в христианский календарь. Многие из них были древними языческими празднествами, которые Церковь сделала своими, несколько изменив их смысл. В каждый из сезонов долгого – от урожая до урожая – трудового года был хотя бы один праздник, когда останавливалась работа, устраивались игры, подавали мясо, пироги и эль.
Первого ноября зажигали костры – древний языческий обряд умилостивления духов умерших, теперь совершавшийся в честь Дня Всех Святых. День святого Мартина (11 ноября) был праздником пахарей, по случаю которого кое-где пекли лепешки с семечками и печенье, а также делали frumenty, пудинг из вареной пшеницы с молоком, смородиной, изюмом и специями.
Двухнедельный период от сочельника до Богоявления (6 января) был самым длинным праздником в году. В описании Лондона XII века говорится, что «дома всех жителей, а также их приходские церкви были украшены остролистом, плющом, лавром и всякой другой зеленью, которую можно отыскать в это время года»271. Селяне были обязаны, помимо обычных выплат, поставлять хлеб, яйца и кур для господского стола, но зато на две недели освобождались от трудовых повинностей, а владельцы некоторых поместий приглашали их на рождественский ужин, устраивавшийся в зале.
Рождественское вознаграждение нередко соответствовало статусу поощряемого. В поместье Уэлского собора существовала традиция отправлять приглашения двум крестьянам, один из которых владел обширным наделом, а другой – небольшим. Первый мог явиться на ужин с двумя друзьями, им подавали «столько пива, сколько они выпьют за день», говядину и бекон с горчицей, тушеную курицу, сыр, и ставили на стол две свечи, одна за другой, чтобы те горели, «пока они сидят и пьют». Второй приносил с собой скатерть, чашку и траншуар (толстый кусок хлеба, на который клали жареное мясо), но мог «унести все, что осталось на его скатерти, и обязан был иметь для себя и своих соседей каравай, разрезанный на три части, чтобы играть со сказанным караваем в старинную рождественскую игру»272. «Старинная рождественская игра», вероятно, была разновидностью игры в «бобового короля»: в пироге или буханке хлеба запекали боб и тот, кто его находил, становился королем празднества. В некоторых поместьях, относившихся к аббатству Гластонбери, столы для рождественского пира накрывали в главном зале, причем держатель приносил с собой дрова, тарелку, кружку и скатерть. Подавались хлеб, бульон, пиво, два вида мяса, и вилланы имели право остаться в поместье и выпивать после обеда273. В Элтоне слугам при поместье полагалось особое рождественское угощение: в 1311 году оно состояло из четырех гусей и трех куриц274.
В некоторых деревнях первый понедельник после Богоявления отмечался женщинами как «прядильный понедельник», а мужчинами – как «плужный понедельник», и по этому случаю иногда устраивались соревнования в пахоте. В 1291 году в ноттингемширском Карлтоне присяжные подтвердили, что по древнему обычаю сеньор, священник и каждый свободный мужчина деревни «утром дня Богоявления», после восхода солнца, должны явиться со своими плугами на определенное поле, которое обрабатывалось «всей общиной сказанной деревни», и «провести столько гряд, сколько сможет, с одной бороздой для каждой гряды; столько земли он вправе засеять за год, если пожелает, не спрашивая разрешения»275.
Праздник Сретения (2 февраля) был посвящен «очищению» Марии после рождения ребенка. В этот день устраивали шествие со свечами. За Сретением следовал «жирный вторник», последний день перед постом, праздник с играми и забавами.
На Пасху жители деревни приносили сеньору яйца, он же, в свою очередь, устраивал обед для слуг и некоторых держателей. Как и на Рождество, вилланы не работали на господской земле целую неделю. Пасхальная неделя сопровождалась разнообразными играми. Понедельник и вторник после Пасхальной недели были двухдневным праздником, когда ложились поздно, а в XIII веке, кроме того, предавались забаве: сначала молодые деревенские женщины брали мужчин «в плен» и отпускали за выкуп, на следующий день роли менялись276.
В Майский день деревенская молодежь «приводила май», отправляясь в лес, чтобы срезать зелень для украшения дома. Иногда участники празднества проводили ночь в лесу.
Далее шли Молебственные дни, когда селяне обходили границы деревни, и Троицын день, по случаю которого полагался очередной недельный отдых. В Иванов день (24 июня) на вершинах холмов зажигали костры, а деревенские мальчики несли в поля горящие головни, чтобы отгонять будто бы выходивших в это время драконов. Затем поджигалось колесо и пускалось по склону холма в знак того, что солнце достигло высшей точки и отныне будет спускаться277.
День поклонения веригам апостола Петра (1 августа) знаменовал конец сенокоса и начало жатвы, когда крестьяне были обязаны трудиться на земле сеньора. Последний устраивал для них обед: в Элтоне (1286 г.) для этого выделялись вол, бычок, теленок, восемнадцать голубей, семь голов сыра и большое количество зерна, из которого делали хлеб и похлебку278. В одном оксфордширском поместье жители деревни по обычаю собирались в зале и заводили песню, «зазывая урожай»279. В элтонских записях периодически упоминается «repegos», праздник, во время которого жарили гуся280.
Один праздник – День бодрствования – везде отмечался по-разному. Вероятно, уже в XIII веке (во всяком случае, не позднее) он заключался в том, что люди не спали всю ночь, утром шли на мессу в честь святого покровителя, а день проводили в различных забавах. Для последних нередко служил церковный двор, что не нравилось духовенству. Роберт Мэннинг писал в своем «Наставлении о грехах» (1303 г.), стихотворном переводе французского трактата
