Меч, подобный распятью - Владислав Зритнев
Подобное промедление ввергло войско в уныние, многие крестоносцы роптали, усомнившись в храбрости своего короля. Меж тем Саладин укреплял город. Помня осаду Птолемаиды, он тщательно готовился к обороне, копая рвы и возводя башни.
Ричарда Львиное Сердце омрачали вести с родины. Говорили, будто его младший брат узурпировал власть в королевстве, надеясь, что законный правитель не вернется, и теперь королю приходилось выбирать между Иерусалимом и родиной. Львиное Сердце должен был оставить Крестовый поход и отправляться домой, чтоб удержать трон и восстановить порядок. Об этом он, скрепя сердце, объявил войску.
Крестоносцев поразили его слова. Мысль о прекращении похода в тот момент, когда Иерусалим был уже так близок, наполнила их души отчаянием, и рыцари открыто заявили протест. Но король, слушающий только свое настроение, принял решение оставить войско и уезжать.
Вместо Львиного Сердца во главе христиан было решено поставить маркиза Конрада Тирского, избранного иерусалимским королем. Его не слишком любила армия, но храбрость и искусство в делах снискали ему заслуженное уважение.
Король направил к маркизу послов и стал готовиться к отъезду из Святой земли. Конрад Тирский, обрадованный и удивленный неожиданной удачей, представившейся ему, тотчас согласился принять высокий титул и повелел людям праздновать и веселиться в свою честь. По приказу маркиза прямо под открытым небом ставились столы и откупоривались огромные бочки с вином. Конрад не скупился на торжество, желая вызвать расположение подданных.
Среди празднующих были и Ричард Корнелий с товарищами. Они от души радовались возможности развлечься, а кто стал королем, их мало интересовало, тем не менее, каждый высказался по этому поводу. Бэртон был недоволен Конрадом, но этот амбициозный человек, втайне, наверное, считающий достойным трона только себя, скорее всего осудил бы любого; кроме того, он мало знал маркиза. Джефферсон, напротив, хорошо его знал, но выразился неопределенно. Ричард считал, что маркиз может достичь успеха, а Джек и Бан ничего о нем не знали и потому просто пили за его счет.
Переходя от стола к столу, друзья изрядно захмелели и собирались уже разбредаться отдыхать, как вдруг Бэртон неожиданно заметил небольшую группку людей, о чем-то переговаривающихся в стороне. На вид в них не было ничего необычного, шестеро бедно одетых воинов стояли возле бочонка с вином и вели беседу. Но Артур напрягся, чутко вслушиваясь в их слова, и его лицо помрачнело. Он потянул Джефферсона за рукав и молча указал в сторону вызвавшей его тревогу компании. Кристофер вопросительно глянул на Бэртона.
– Что в них не так? – не понял он.
– Ты что, не слышишь? – удивился Артур.
Джефферсон покачал головой.
– Они очень тихо говорят по-арабски, – пояснил Бэртон. – Сначала я не обращал внимания на этих людей, но вдруг до меня донеслось несколько сарацинских слов, и я стал прислушиваться к их беседе. Они переговариваются шепотом, чтоб никто случайно не услышал их. И я не все разобрал, но кое-что понял. Они замышляют убийство. Я почти уверен, что это исмаилиты, и мне кажется, они здесь, чтобы убить Конрада Тирского.
Из истории известно, что исмаилитами назывались последователи зловещего ордена ассасинов, основанного хитрым политиком и авантюристом Гассаном ибн Саббахом в горах Ливана. Создав на основе ислама собственную религию, он нашел немало последователей, уверовавших в его странную философию. Из них он создал орден, подчинивший своей власти весь горный Ливан и наводящий ужас далеко за его пределами. Крепости ассасинов Аламут и Ламазар находились на вершинах высоких скал, и Гассана ибн Саббаха стали называть Горным Старцем, произнося это имя лишь шепотом, чтобы случайно не навлечь его гнев. Он учил послушников, что для того, чтобы попасть в рай, нужно исполнять его волю, и лучший способ следовать этому пути – умереть за него. Опираясь на своих верных последователей, мечтающих отдать за него жизнь, Старец Горы, не имея армии, держал в страхе великие державы и блистательных государей. Ни бдительная стража, ни мощные крепости не спасали от его шахидов. Рабы Гассана ибн Саббаха в совершенстве разбирались в ядах, владели любым оружием и искусством маскировки. Создав особую систему подготовки убийцы-мученика, он организовал разветвленную террористическую сеть по всему миру, главной целью которой было убийство политических противников и просто неугодных Старцу Горы. В своей практике он широко применял опиум, и потому его последователей называли гашиитами, а в европейских языках слово превратилось в «ассасины» и во многих странах поныне используется в значении «профессиональный убийца».
Сгущались сумерки. Переодетые крестоносцами ассасины, похоже, заметили, что привлекли к себе внимание, и поспешили уйти.
– За ними, – сказал Артур.
Сарацины шли в сторону городских ворот, не торопясь. Их спокойное поведение почему-то еще больше уверило Бэртона, что это убийцы.
Быстро темнело. Возле крепостной стены сарацины остановились, не оборачиваясь к крестоносцам. Артур окликнул их.
Один из ассасинов вдруг резко развернулся и взмахнул рукой. Холодная сталь со свистом рассекла воздух. Нож, брошенный убийцей, просвистел в миллиметре от Дика и вонзился в дерево. Мгновенно Артур выхватил из-за пояса свой кинжал и метнул во врага. Клинок попал сарацину в горло, и тот мертвый упал на землю. Вынув оружие, ассасины, как гончие псы, бросились на крестоносцев. Они нападали яростно, почти не заботясь о защите. Их клинки мелькали в сумерках, со звоном скрещиваясь с тяжелыми мечами рыцарей.
Ричард рубился вдумчиво, не желая погибнуть от рук наемного палача. Его противник стремительно и легко орудовал одноручным мечом, а в левой руке держал длинный стилет и неожиданно колол им исподтишка. Уворачиваясь от его выпадов, Дик бил в ответ, стараясь не напороться на острый кинжал.
Бэртон как всегда сражался блестяще. С каждым ударом продавливая оборону врага, он наступал на сарацина, но тот в последний момент уворачивался и сам переходил в атаку. Очутившись возле убитого ассасина, Артур, улучив момент, стремительно нагнулся и вынул из него свой кинжал. Переняв их манеру драться, Бэртон взял кинжал в левую руку и, крепко сжав меч, со всей силой навалился на врага.
Джефферсон не был великим фехтовальщиком, который мог что-то противопоставить искусным убийцам, но в том бою он держался достойно. Бан, как всегда, лучше защищался, чем нападал, однако достать его убийца не мог. Зато Джек почти сразу пропустил удар и теперь пятился от врага, истекая кровью.
Раненный в плечо Джек с трудом
