Ратибор. Капель первого круга - Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин

– Кажется, легковат. Неужели я стал настолько сильнее?

Следующий лук поддался труднее. Я покраснел от усилий, пока мне удалось натянуть лук и пустить в специальную мишень длинную стрелу. В центр мишени, конечно, не попал, но стрела вонзилась достаточно близко. Я не огорчился. К любому луку сначала нужно привыкнуть. Тренироваться. А вот пятипудовый, как не старался, натянуть до упора так и не смог.

– Ты, Ратин, не расстраивайся. Мужчина растет до двадцати пяти лет и матереет. Тебе только пятнадцать исполнилось. Так что кости еще вырастут, а жилы с мышцами мы нарастим! Вот сейчас этим делом займемся.

С полудня и до вечера я под приглядом деда Микулы занимался воинским правилом. Метал в мишень сулицы с обеих рук, Пытался противостоять старому велету в бою обоеруких на дубовых тренировочных мечах, метал в столб ножи, стрелял по мишени из нового четырехпудового лука.

Конечно, в настоящем бою дед Микула снес бы меня одним ударом, когда мы бились на мечах. Старый храбр щадил молодого щенка, небрежно отмахиваясь от моих ударов, и вслух комментировал мои ошибки. Я прислушивался, иногда просил повторить сложную комбинацию, памятуя о том, что у меня никогда не будет такой огромной силы, как у старого велета. Следовательно, мне следует надеяться в будущих боях не на силу, а на ловкость.

– А теперь, Ратин, веди Серка. Седло накинем, покажешь, как в седле держаться можешь.

– Бегу, дедушка!

Серко не боевой конь. Простая, ратайская лошадь. Уже не молодой, небольшого роста, мерин. Зато безотказен, спокоен, послушен, вынослив. Что в телеге, что в санях. Под седлом тоже способен нести всадника, конечно не велета в боевом снаряжении. Зато мой вес ему как раз по силам.

Сегодня я завел оседланного Серка в загон, построенный для Жара, благо он был круглым, и занялся вольтижировкой. На полном скаку вставал на седло, рывком уходил под брюхо Серка, чтобы появиться с другой стороны, переворачивался, вставал на руки, опираясь на седельные луки, рубил лозу, метал ножи в небольшую мишень, стрелял из лука, правда, из трехпудового. А позади нас, шагах в десяти мчались Семаргл и Жарушко, пытаясь догнать. Тренировались, пока я уморился сам и уморил бедного Серка. До тех пор, когда дед Микула сжалился и скомандовал отбой.

Поводил Серка в поводу, давая остыть, насыпал в ясли овса ему и Жару, потом напоил. А тут и Глая вышла на крылечко, позвала нашу ораву ужинать.

Семарглу и Питину налили в миски без разговоров, а нас с дедом Микулой сначала отправили мыться к бочке с дождевой водой. После ужина, Глая увела меня в пристройку и сначала заставила померять почти готовый доспех из шкуры Змея. Он оказался для меня слишком просторным.

– Его на шубу надевать в карачун, – пробурчал я. – И то велик окажется. Ты же, Глая, мерку давно сняла. Ошиблась?

– Глупый ты, Ратин, – улыбнулась прабабка. – Ты сейчас в рост тянешься, как молодой дубок. На вырост кроила. Зато броня яркая. Все змеевы цвета радужные сохранились.

– А вот это, Глая Монионовна, плохо, – вмешался дед Микула. – Такую раскраску любой враг за три версты высмотрит. Придется красить в серо-зеленый цвет. У тебя есть такая краска?

– Тебе видней, Микула Гурьянович. – сразу согласилась Глая, а я только вздохнул. Решают за меня, словно меня рядом нет. По мне бы такую красоту лучше оставить. Да еще проехаться по улицам града на зависть градских парнишек, особенно Митьку рыжему.

– Все дела свои переделали? – спросила нас Глая. – Раз переделали, доставай, Ратин, гусли, будешь баллады и былины разучивать.

– Глая! – взвыл я. – Может, сегодня без былин обойдемся, а? Я до десяти лет все былины в храме богини Рати выучил наизусть.

– Основные былины, может быть и выучил, – согласилась прабабка. – Зато на гуслях до сих пор слабенько играешь.

– Не получается у меня на гуслях. Пальцы плохо слушаются в переборах. Сама говорила, что музыкантам тяжелая работа противопоказана.

– Это у тебя работа тяжелая? – возмутилась прабабка. – Ты, Ратин, сегодня что – пахал, дрова колол, пни на новой росчисти корчевал? Слух у тебя есть, а остальное получится, ежели старание приложишь. Начинай с запева былины «О сотворении Мира великим Родом». Я подпою. Начали…

Жива была в самом разгаре. Близился праздник Купала и ради такого случая, а так же по окончанию изготовления двух разных комплектов доспехов, двух, разного размера круглых щитов с медной оковкой и умбонами, конской брони, трех тулов боевых стрел, прабабка разрешила мне с дедом Микулой съездить в град.

Прямой дороги от нас до града родичей, дождливой марой и в карачун, не было. Болота с топями или снег, отсекали наш хутор от людных мест. Это было хорошо в том смысле, что исключало неожиданные наезды незнаемых людей, зато становилось нешуточным препятствием, когда нам с дедом Микулой приходилось на телеге пробираться до жилых мест. Год назад мы с дедом Микулой спрямили торну, уложив в топях три гати длинной шагов по тридцать. Гати из лиственного дерева, что не гниет в болотине, да еще притопили, чтобы не попал к нам гость незваный.

Теперь по торне через гати стало не пятьдесят верст с гаком, как говаривал дед Микула, а всего тридцать. Без гака.

Жива, есть – жива. Мурава вымахала на полянах по пояс. Всюду цветы, а над ними бабочки различные да стрекозы порхают. Пчелы летают от лесных бортей, жужжат, собирают нектар да пыльцу, трудятся. А пахнет всем этим с такой силой, что дух захватывает. Лепота – как говорит опять же дед Микула.

Везли мы на телеге десять двухведерных лагушков с сомой-медовухой для двора князь-старейшины Доброгнева, да мягкой рухляди два мешка – обменять на соль, пшеницу, кузнь разную у коваля Векши.

Сзади за телегой бодро бежал не отстающий от Серка, здорово подросший за три луны Жар, помахивал хвостом, смахивая с себя болотный гнус. Перед поездкой я намазал его и Серка дегтем, выгнанным прошлой живой, да и сами мы с дедом Микулой намазались, не забыв прихватить накомарники. На нашем хуторе комарье и гнус беспокоили мало. Не любят кровососы сухих песчаных мест, зато в болотах надоедают во всю мощь.

Чистюля Питин не дал себя намазать и поначалу устроился у меня на плече, решив путешествовать с комфортом. В болотах он заскучал и, не выдержав комариных атак, забрался с головой ко мне за пазуху. Семаргл бежал впереди телеги, часто пропадая из виду в траве, потом опять подбегал к телеге, пересчитывал нас строгим взглядом и опять исчезал.

– Прямо полный набор