Джеймс Джексон - Кровавые скалы
Затянувшись трубкой, Мустафа-паша медленно выдохнул из ноздрей гашишный дым.
— Неверным уже не спастись, губернатор Драгут. Наш лазутчик в самом сердце ордена сообщает, что вице-король Сицилии не собирается высылать подкрепление. Они всецело в наших руках.
— Будем надеяться, что так и есть, Мустафа-паша.
— Пока же я распоряжусь, чтобы вас проводили в ставку.
— Моя ставка там, где мои воины, — в окопах на горе Скиберрас.
— В таком случае молюсь, чтобы вы не попали под корабельный огонь адмирала.
Это была лишь небольшая насмешка, потому как после залпов с галер несколько пушечных ядер, перелетев через форт, уже приземлились в турецком лагере. Мустафа-паша не собирался замалчивать такое событие.
— Моим корсарам пушки не страшны. — Драгут встал; этот престарелый воитель чувствовал себя свободнее в бою, нежели в благоухающих шатрах за рассуждениями и полемикой. — Во время последнего набега на эти острова я потерял брата. И вернулся отомстить.
Начало июня, вторая неделя осады, час мести настал. Со всех сторон летели железные и каменные ядра, врезаясь в крошащиеся стены Сент-Эльмо. Час от часу росло число потерь среди защитников форта. Промедлениям не бывать. Драгут сдержит свое слово. Земля нескончаемо содрогалась, воздух отяжелел от пыли, осада тянулась медленно, постепенно подавляя сопротивление. Даже полуострова Биргу и Сенглеа оказались под непрерывным огнем турецких батарей, днем и ночью паливших с высоких насыпей. Все надлежало разрушить, не должно остаться и камня на камне.
С потолка в Зале совета форта Сент-Анджело осыпалась горсть штукатурки. Внизу, в окружении членов военного совета, сидел Ла Валетт. Была поздняя ночь, помещение освещалось свечами и всполохами взрывов, а присутствовавшие внимали словам испанского рыцаря, принесшего весть из Сент-Эльмо.
— Ваша светлость, благородные лорды. — Лицо рыцаря казалось пепельно-серым и было покрыто волдырями, оставленными палящим солнцем; глаза его запали, а тело все еще вздрагивало от грохота орудий. — Вы стали свидетелями тяжких испытаний, выпавших на долю нашего невеликого форта. Ежедневно мы насчитываем более шести тысяч залпов, поражающих стены Сент-Эльмо. Ежечасно они тают на наших глазах. Едва мы успеваем отстроить укрепления, как их тут же сносят. Едва выставим часовых, как их убивают. Повсюду тела павших и раненых.
Ла Валетт пристально посмотрел на рыцаря.
— Естественно, такова осада.
— В этом нет ничего естественного, сир. Бреши в стенах все разрастаются, словно искушают огромную армию османов немедленно атаковать.
— Вы остановите врага.
— Нам не продержаться, сир.
— Таков ваш долг. Долг перед верой. В вашем распоряжении вода и провизия, а также гарнизон из полутора тысяч воинов.
— Полутора тысяч истекающих кровью, обессиленных, измученных безжалостными обстрелами солдат.
— Мы не прекратим высылать подкрепления.
— Надолго ли, сир? Турки снарядили лодки, чтобы преградить нашу ночную переправу. Вдоль берега они возводят защитную стену для стрелков и устанавливают батарею на мысе Виселиц, дабы вовсе нас изолировать.
— Распоряжения Драгута.
— Которые нас уничтожат.
— Мы позаботимся об этой батарее. Что же касается вашей изоляции, то используйте ее, чтобы сосредоточиться, окрепнуть духом и предать себя воле Господа.
— Это честь умереть во имя Господа и ради Святого ордена, сир. Но поступить так в стенах Сент-Эльмо — значит без всякого смысла расстаться с жизнью в непригодном для обороны форте.
— Бог дарует вам смысл. Что годится для обороны, а что нет — решать мне.
— Молю вашу светлость принять к сведению возможность оставить форт.
— Когда вы не продержались в осаде и недели? Прежде чем турки достигли ваших стен?
— Вскоре стен не останется.
— И много ли рыцарей рассуждают так же, как вы?
— Большинство молодых, сир.
— И меньшинство ветеранов. Вместо того чтобы роптать, последуйте их примеру, прислушайтесь к их советам. Пусть полковник Мас послужит вам образцом отваги и благоразумия. Бывалые воины выдержали немало сражений с язычниками. Сносите тяготы вместе с ними.
— Вы просите о невозможном, сир.
— Я прошу не больше, чем наш Господь желал от святых Петра и Павла.
— Они несли по свету Евангелие, утвердили Христианскую церковь. Мы же сидим и ждем смерти.
— Вы будете смиренно сражаться, как никогда прежде. Ваши подвиги утвердят нашу Церковь, веру и орден на века.
— Сент-Эльмо — лишь одинокий разгромленный форт, сир.
— Сент-Эльмо — светоч надежды. Или вы хотите, чтобы я сам разжег его, прибыв с отрядом добровольцев? — Рыцарь склонил голову, не выдержав твердого взгляда и строгих речей. Ла Валетт подошел к закрепленному на стене грубому деревянному распятию и коснулся пригвожденных ног Христа. — Поднимите глаза, шевалье. Мученичество — благородное дело. Теперь оставьте нас. Возвращайтесь в Сент-Эльмо. Доложите братьям, что ответ мой прибудет завтра ночью.
— Мятеж!
В наполняемых лишь отдаленным громом канонады просторах зала эхом отозвался голос де Понтье.
Сохраняя невозмутимость, Ла Валетт присел на скамью.
— Нет никакого мятежа, брат. Лишь опасения храбрецов, которых мы послали на смерть.
— Эти храбрецы спешат поскорее начать отступление.
— Насколько я помню, вы были в числе тех, кто предлагал оставить форт и покинуть остров.
— Прежде чем было решено организовать его оборону, ваша светлость. — Де Понтье продемонстрировал тонкую безгубую улыбку. — Прежде чем меня переубедили ваши доводы. Теперь, я полагаю, наши доблестные братья обязаны остаться в Сент-Эльмо.
— Они должны сражаться с язычниками за каждый камень своей крепости.
— Вы, конечно, не намереваетесь сами отправиться в форт, сир?
— Я не давал обещаний, а лишь предложил приехать в крепость. Это охладит их пыл на некоторое время.
— Какой же ответ вы пошлете завтра вечером, сир?
Рыцарь Большого Креста Лакруа медленно встал, преодолевая вес кирасы.
— Я буду ответом, ваша светлость.
— Это честь для меня, брат командор.
— Я был вместе с вами, когда великий магистр де Лилль-Адам уводил войска ордена с Родоса, сир. Старый пес покажет капризным юнцам в Сент-Эльмо, что такое настоящая осада и стойкость.
— Я не хотел бы потерять вас так скоро. — Ла Валетт знаком пригласил Лакруа сесть. — Не настал еще час испытать моих доверенных советников в открытом бою. — Де Понтье коротко поклонился. — По своему обыкновению, брат Большого Креста удостоил нас щедрым предложением. Мое же будет скромнее.
