Андрей Посняков - Сокол Гора
Максим пожал плечами:
– Не знаю. Может, приняли за кого-то другого?
Он почему-то не хотел рассказывать про Тейю и про все, с нею связанное. Нет, не стеснялся, но не хотел, сам еще до конца не осознавая почему. В конце концов, это была его личная жизнь – Тейя… И еще – Пебаст. Вспомнив навязчивую девушку, Макс покраснел. Добилась все-таки своего, чертовка! Хотя… нельзя сказать, чтоб это было неприятно.
Немного пройдя по коридору – по тому самому, – они резко свернули направо, в еще более узкий ход, практически совсем не освещенный, и долго шагали почти в полной тьме. Лишь гулкое эхо шагов раздавалось под сводами.
А здесь высоко! – неожиданно подумал юноша. Неудивительно – ведь и снаружи постройка выглядела внушительно, а здесь видно было, что она еще и углубляется под землю. Коридор постепенно расширялся, становилось светлее – солнечный, именно солнечный свет лился откуда-то сверху, с каждым шагом приобретая все более насыщенный золотистый цвет. Вот снова запахло медом и какими-то благовониями. Еще раз свернув, Максимов провожатый любезно распахнул перед юношей обитую металлическими полосками дверь.
– Нам сюда.
Макс вошел… и зажмурился от неожиданно яркого света. Здесь уж стало ясно, откуда он все-таки проникал – через узкие окна, расположенные высоко-высоко, под самой крышей. Квадратный в плане зал, размерами метров десять на десять, был просто залит солнцем! И все вокруг блестело, искрилось: позолоченная резьба кресел, полки с разноцветной посудой, сундуки, ящички, полные каких-то непонятных, но очень красивых вещиц. Свободное пространство стен было покрыто рисунками, в основном изображавшими того собакоголового бога. Или то была не собака – волк, шакал?
Макс не очень-то в этом разбирался.
Какие яркие цвета! Солнечно-желтый, изумрудно-зеленый, небесно-голубой, огненно-красный. И рисунке все в таком… древнеегипетском стиле – вроде бы и люди, и боги изображены в профиль, но плечи повернуты, и глаза – тоже анфас.
– Это зал бога Сета, – обведя вокруг рукой, любезно пояснил провожатый. И тут же громко позвал: – Сетнахт!
На зов явился молодой человек лет двадцати пяти – тридцати, среднего роста, худой, неприметный, с бритой наголо головой и скромно потупленным взором. Якба сказал ему пару фраз, и тот, повернувшись, низко поклонился гостю.
– Сетнахт поможет тебе вымыться и переодеться.
Максим неожиданно сконфузился:
– Да я бы и сам…
– Молчи, молчи! Ты же у нас гость!
Вот так вот незаметно месье Якба перешел на ты. Ну и ладно – он же все-таки старше да и ведет себя здесь как настоящий хозяин.
Подойдя к неприметной двери, Сетнахт обернулся и, снова поклонившись, сделал приглашающий жест. Пожав плечами, Макс проследовал за ним в соседнюю залу – большую, украшенную коричневыми колоннами, комнату – вот чудо! – с квадратным бассейном из какого-то красного, гладко отполированного камня. В бассейн, прямо в бирюзовую воду, освещенную падающим из верхних окон светом, вели широкие ступени.
Вот это здорово!
Уже не стесняясь, молодой человек сбросил свою скудную одежку и с наслаждением вошел в прохладную воду. Нырнув, проплыл метра четыре – до противоположного края, – оттолкнулся, перевернулся на спину, ощущая такое блаженство, которого давно уже не испытывал.
А Сетнахт все так и стоял у бассейна застывшей живой статуей. На смуглом бесстрастном лице его не отражалось ни эмоций, ни мыслей.
Максим устыдился плескаться долго – все же ждет человек. Еще раз нырнув, фыркнул, выбрался из бассейна… но своей одежды не обнаружил.
– А где…
Сетнатх молча взял его за руку, подвел к стоявшему у дальней стены широкому ложу на низких деревянных ножках в виде позолоченных львиных лап и жестом показал – ложись. Снова пожав плечами, юноша улегся, заложив за голову руку, – ничего не поделаешь, в гостях воля не своя…
Что? Что-то не так? Ах, перевернуться на спину… понятно.
Макс исполнил требуемое, и Сетнахт громко хлопнул в ладоши. Два раза – хлоп-хлоп. И сразу же, словно только того и ждали, в зал вбежали две грациозные длинноволосые девушки, по местному обычаю – абсолютно голые, если не считать узенького пояска на бедрах, браслетиков, серег, ожерелий. Одна держала в руках какой-то небольшой голубоватый сосуд, вторая – кувшин из ярко начищенной меди. Из кувшина шел тот самый медовый запах, который Максим почувствовал еще раньше, голубой сосуд пах иначе, но тоже изысканно, вкусно.
Подбежав к ложу, девушки изогнулись и, что-то напевая, принялись делать гостю массаж, умело умащивая его тело благовониями и какими-то пахучими маслами. Максим вытянулся и зажмурил глаза – ну до чего ж было приятно! Негромкое пение, ласковые руки девчонок… опа! Засаднила рана на правом предплечье… ага, боль тут же утихла – одна из девушек ловко наложила на рану повязку с какой-то мазью. И той же мазью – холодной, приятной – смазала все синяки и шишки на теле Макса. Ах, ну до чего же хорошо здесь!
Здесь-то хорошо… А как же там, на реке? Что случилось с людьми Пенгабена, с Тейей? Успели ли они уйти, оторваться от бандитов? Наверное, успели. Должны были успеть, по крайней мере в это сейчас хотелось верить. Ушли, ушли, чего уж! А раз так, то они с Тейей еще встретятся обязательно встретятся, что бы ни случилось. Тейя… И – Пебаст. Макс снова почувствовал какую-то неловкость, хоть Тейя и не была, что называется, его девушкой… но Пебаст… Хотя она ведь сама напала, первой…
Девушки терли его с все нараставшим усилием, одна из них, усердно намазав ароматным маслом свою грудь и живот, прилегла рядом, прильнув к молодому человеку всем телом. И точно так же поступила вторая, потеревшись носом о шею юноши.
Максим ощутил вдруг, что не в силах больше терпеть – ну а кто бы оказался в силах? Разве что какой-нибудь святой или евнух…
Девушки ласково перевернули парня на спину, одна положила его голову себе на колени, другая оказалась сверху – смуглотелая, с золотистой кожей и подкрашенными изумрудно-зелеными тенями глазами. Небольшая, но твердая грудь ее упруго вздымалась, бедра и плоский животик лоснились от благовонных масел… О боже…
Максим обхватил ее за талию, погладил, прижал к себе…
А потом то же самое повторилось и со второй девушкой.
Чудо!
Затем в руках у девчонок вдруг появились острые бритвы. Одна из них, усадив гостя на ложе, дотронулась до его волос.
– Э, нет! – вдруг воспротивился Макс. – Прическу не трогайте – не хочу лысым ходить.
Обе озадаченно переглянулись, а Сетнахт… Кстати, а где он был? Неужели подглядывал, прячась за колонной? Так или иначе, тот снова хлопнул в ладоши, и девчонки, соскочив с ложа, подняли гостя под руки и принялись одевать.
