Томас Костейн - Черная роза
Уолтер собрался похвалить Тристрама за его наряд, но потом обратил внимание, что лицо под зеленой шапочкой лучника было грустным и решительным. Видимо, случилось нечто очень серьезное.
— В чем дело, Трис?
Он взглянул в лицо другу. Глаза Тристрама обычно были спокойными даже в трудные минуты. Сейчас они сверкали от ярости и возмущения. Трис попытался что-то сказать, но не смог. Уолтер видел, что рука в перчатке теребила перевязь.
— Скажи мне, Трис, какое у тебя горе?
— Мой брат, единственный брат Питер, был одним из шестерых! — Тристрам потерял контроль над собой, и по щекам потекли слезы страдания. — Бедный милый малыш Питер! Он старше меня на три года, но он был небольшого роста и не очень сильный. Мне всегда приходилось присматривать за ним. Он был честным и верным парнем, и у него было нежное сердце. Конечно, он мог погубить несколько птичек в лесах Булейра, но могу поклясться, что он не имел никакого отношения к смерти лорда Лессфорда.
Уолтер приблизился к Тристраму и обнял его за вздрагивающие плечи.
— Трис, друг мой, мне так грустно это слышать. Но будь спокоен, правосудие свершится. Нормандская женщина заплатит за свои грехи. Слуги короля со временем об этом побеспокоятся.
Тристрам выпрямился и холодно заметил:
— Справедливость не может ждать королевских слуг. Ты разве не слышал, что она не успокоилась, убив мужчин?
— Мне известно только то, что рассказал нам Вилдеркин. После конфискации земель мы мало общаемся с остальными жителями графства, и в Герни сплетни почти не доходят.
— Она захватила их жен и детей, — воскликнул Тристрам, — и держит их в подвалах замка! Питер женился очень рано, у него есть трехлетний сын. Его жена и ребенок схвачены вместе с остальными.
— Мне об этом ничего не было известно. В это трудно поверить, но, после того как я ее увидел, я знаю, что она способна на любое злодейство.
— Почему она их держит? Может, хочет получить от одной из женщин то признание, которого не добилась от мужчин? — Тристрам попытался взять себя в руки. — Конечно, теперь никто не сможет оживить убитых. Наверно, ее наказание должно быть в руках Божьих и власти короля. Но она не имеет никакого права удерживать семьи казненных ею людей. Их следует освободить как можно быстрее.
— Шериф… — начал Уолтер.
— Шериф! — горько воскликнул Тристрам. — Это жалкий трус! Он боится власти Булейра и ничего не станет делать. Мы в этом абсолютно уверены. Нет, Уолтер, пришло время установить собственный закон.
— Что ты собираешься делать?
— Я выбираю путь, который воздвигнет между нами непреодолимый барьер. Поэтому я хотел тебя повидать прежде, чем стану предпринимать какие-либо шаги. Мне хочется, чтобы ты знал, как для меня горьки некоторые обстоятельства. Ты знатного происхождения, а я из простых людей. Но ты пригласил меня в свой дом, как будто я тебе ровня. Уолтер, я никогда этого не забуду. И сейчас… мы можем оказаться по разные стороны. Тебе, как и всем остальным, противно то, что она сделала, но граф был твоим отцом, и тебе не может понравиться восстание простолюдинов. Ты нас осудишь. Мне с этим бороться бессмысленно, я прошу только одного — уважать ту тайну, с которой я поделился с тобой.
— Но ты ничего не сможешь добиться, — начал протестовать Уолтер. — Ты знаешь, сколько народу охраняет замок? Что могут поделать твои стрелы против каменных стен? Трис, не стоит это начинать. Если даже случится чудо и ты выведешь оттуда своих родственников, за тобой потом станут охотиться, и ветви всех деревьев будут склоняться под тяжестью качающихся на них тел повешенных. Трис, друг мой, в любом случае они тебя повесят!
— Придется рискнуть. — Тристрам коснулся лука. — Тебе известна убойная сила большого лука? Послушай меня, Уолтер. У нас есть оружие, которое еще никому не знакомо. Английские лучники могут победить любую армию Европы еще раньше, чем они приблизятся к нам настолько, чтобы поразить своими дамскими арбалетами. Большим луком пользуются простые люди Англии, и мы сможем одолеть с их помощью всех храбрых рыцарей. Наши лучники все такие же сильные парни, как я, и если мне удастся их объединить, то они легко разгромят гарнизон Нормандской женщины. Мы захватим их врасплох, Уолтер. Можешь не сомневаться.
Не так легко расставаться с устоявшимися понятиями о жизни. Уолтер был уверен, что сын лучника мечтает о несбыточном, и он искренне попытался удержать Тристрама от ошибки.
— Должны быть другие пути. Нужно послать к вдове делегацию и потребовать, чтобы она отпустила пленников. Если она поймет, что вас поддерживает все графство, ей придется прислушаться к голосу разума.
— Это уже сделали, но она отказалась их принять.
— Тогда следует изложить суть дела перед крупными землевладельцами, они сумеют ее уговорить не совершать еще одной ошибки.
— Милорд Тресслинга был слишком пьян и не смог выслушать людей, пожаловавших к нему вчера. Шериф — просто ищущий спокойствия глупец, который всего боится. Остальные все в Лондоне. — Тристрам с горечью покачал головой. — Пленники умрут от голода, прежде чем суд примет справедливое решение. Поэтому мы вынуждены сами насаждать закон. Уолтер, я хочу попросить тебя кое о чем. Не возвращайся в замок!
— Но мне нужно завтра присутствовать при чтении завещания.
— Послушай меня, — вскричал Тристрам, — возвращайся сразу в Герни! Я не хочу… чтобы у моего лучшего друга застряла в горле стрела.
— Ты сказал, что тебе придется рискнуть. Мне придется сделать то же самое.
Воцарилась тишина, а потом Тристрам грустно произнес:
— Значит, все будет так, как я сказал: мы находимся по разные стороны. Мне очень жаль, что все кончится подобным образом.
Он отступил назад и снял перчатку из толстой кожи. Уолтер увидел, что к ней прикреплена роговая прокладка, чтобы защитить кисть и предплечье от ударов натянутой тетивы. На перчатке красными нитками были вышиты слова: «Иисус направит мою стрелу в цель».
Друзья крепко пожали друг другу руки. Уолтеру хотелось сказать Тристраму на прощанье что-нибудь приятное.
— Трис, у тебя красивый наряд. Клянусь, я бы тебя не узнал.
— Это все вещи моего отца. Он уже стар и дал клятву никогда больше не пользоваться луком, поэтому он мне все отдал.
Юношам было неловко из-за разницы взглядов, и они старательно отводили друг от друга глаза.
— Мой отец надевал эти перчатки в Ившеме, и Иисус точно направлял его стрелы, — гордо заметил Тристрам. — Может, он сделает то же самое и для меня.
Тристрам повернулся, чтобы Уолтер смог получше рассмотреть красоты отцовского подарка. Куртка была не только красивой, но и весьма практичной. У нее были металлические манжеты, и за ними было можно спрятать все, что необходимо лучнику — нож, напильник, большой кремний, кусок смолы и даже точильный камень.
