Советское – Лучшее! - Алекс Бертран Громов
Речь Лазаря Кагановича на встрече с метростроевцами. Июль 1934 г.
Высоток первоначально планировалось восемь, было возведено семь. Есть версия, что первоначальное число – по количеству сотен лет Москвы, в 800-летний юбилей которой, торжественно отмечавшийся в 1947 году, строительству и был дан старт. И вполне возможно, дальнейшие планы предполагали, что высотками будет застроен весь центр города. Но смерть Сталина прекратила это строительство. И уже на состоявшемся в декабре 1954 года Всесоюзном совещании строителей Н. С. Хрущев заявил: «Мы не против красоты, но против излишеств».
Дом в начале Ленинградского проспекта. Фото А. Б. Громова
Главной высотке, Дворцу Советов, так и не суждено было стать чем-то более реальным, нежели проект. «История проектирования и строительства Дворца Советов – это настоящая эпопея, растянувшаяся на три десятка лет, увлекательная и драматическая, – пишет Алексей Рогачев в книге “Москва. Великие стройки социализма”. – Захватывающие перипетии конкурсов 1930-х и 1950-х годов отразили происходившие в те годы изменения в направленности советской архитектуры. Гигантская стройка, призванная символизировать величие успехов в мирном созидании, стала источником стратегических ресурсов…». Под упомянутую выше восьмую высотку в Зарядье успели построить только фундамент и стилобатную часть, когда грандиозные во всех смыслах планы были свернуты.
План размещения московских высоток
Пяти высоткам из семи было назначено украшать парадные ворота советской столицы. В то время аэропорты еще таковыми не стали, основная масса пассажиров прибывала в Москву по железным дорогам. Две высотки – дом у Красных Ворот и гостиница «Ленинградская» – украсили панораму, открывавшуюся с Комсомольской площади, она же Площадь трех вокзалов. А еще три – здание МИД, высотка на площади Восстания и гостиница «Украина» – придавали великолепие виду со стороны Киевского вокзала. Остальные две – это жилой дом на Котельнической набережной, так сказать, новый вариант Дома на набережной, находящегося выше по течению Москвы-реки, и величественное Главное здание МГУ.
«Характерные для сталинского времени постройки, напоминающие свадебные торты, – такие, как Главное здание МГУ на Воробьевых горах или МИД на Смоленской площади, – имеют на фасадах и крышах множество неоклассических украшений, свидетельствующих о том, что сталинское государство желало существовать в неподвластном течению времени настоящем, заключившем в себя все великое, что было создано в историческом прошлом. Хотя эти декоративные элементы и не были руинами в буквальном смысле слова, они предполагали избирательную де– и реконтекстуализацию истории, при которой отжившее свой век и новое как бы сливались воедино».
Андреас Шенле. Архитектура забвения. Руины и историческое сознание в модерной России
После окончания Великой Отечественной войны в стране увеличилось количество студентов, среди которых были и фронтовики. Главному советскому вузу не хватало помещений, в том числе – для новых факультетов и кафедр. Заведующий Сектором науки Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), ранее сам работавший в МГУ Юрий Жданов, сын сталинского соратника Андрея Жданова, организовал встречу своего научного руководителя химика академика и лауреата Сталинской премии Александра Несмеянова со Сталиным. Академик подробно рассказал о бедственном положении МГУ и студентов, после чего вождь принял решение передать МГУ одну из будущих высоток. Несмеянов был назначен ректором МГУ и должен был надзирать за возведением здания и его обустройством.
Архитектура Главного здания – тоже идеологический продукт своего времени, на котором заметны все характерные черты послевоенного зодчества. Символическая нагрузка высотки была важнее функциональности; соответственно, особое внимание уделялось концепции здания, его внешнему и внутреннему облику, композиции объемов. Каждая деталь высоток (количество башен, пропорции шпиля, архетипы скульптур) имела значение; иными словами, политическая корректность Главного здания требовала особой проработки.
Роман Янковский. Высотка номер один: история и архитектура Главного здания МГУ
15 марта 1948 года Совет министров СССР издал постановление «О строительстве нового здания для Московского государственного университета», затем были приняты еще два постановления, посвященные строительству и проектированию университетской высотки. Лично Сталин предложил построить этот корпус Московского университета в числе других сходных по высоте и архитектуре зданий. В проекте были частично использованы архитектурные идеи когда-то планировавшегося, но так и не построенного Дворца Советов. Курировал возведение Главного здания Лаврентий Берия, для строительства и отделки был создан отдельный лагерный пункт в самом главном здании (на 22-м этаже) на 700 заключенных. Всего в строительстве высотки и масштабных зданий ближайших факультетов участвовали несколько тысяч зеков ГУЛАГа. Они занимались тем, что выкладывали внутренние стены, штукатурили и красили. В многочисленных легендах (в том числе о найденных в здании спустя десятилетия скелетах заключенных), связанных с возведением МГУ, рассказывается о том, что некоторые заключенные смогли сбежать при помощи хитроумных планов и подручных механизмов – как пешком, так и на самодельном аэроплане. Согласно документам того времени, побегов не было, поскольку заключенные, участвовавшие в строительстве, знали, что после сдачи здания их должны амнистировать. К тому же с наиболее опасными антигосударственными статьями на строительство не брали, опасаясь последующих диверсий.
Вид на Главное здание МГУ со стороны клубной части. Фото А. Б. Громова
Главное здание Московского университета стало самой большой из столичных высоток. Ширина его фасада – 450 метров. Высота центральной части – 240 метров. При этом авторы архитектурного проекта понимали, что столь крупное строение может вызвать у находящихся рядом с ним людей ощущение подавленности, собственной незначительности. А визуальное разделение постройки на множество фрагментов означало бы уничтожить общее впечатление грандиозности университета. В итоге была разработана сложная система из многих уровней. Самый заметный – центральная часть, господствующая над угловыми жилыми башнями, но одновременно и уравновешиваемая ими. По такому же принципу со множеством локальных групп и центров, объединенных общей визуальной структурой всего здания, размещены элементы декора разной величины и даже окна. В итоге Главное здание не воспринимается как тяжелый монолит, но в то же самое время все элементы являются очевидной частью целого, и это впечатление сохраняется при взгляде с любого расстояния.
Главная идея, лежащая в основе композиции высотки, – иерархичность… Тотальное соподчинение, иерархия проявились в архитектуре здания не просто так: они отражали социальные процессы того времени. Неслучайно высотки своей ярусностью похожи на кремлевские башни или на православные соборы; сталинское общество строилось на началах субординации, ранжирования, кастовости, подобно обществу феодальному. Идеи революционной борьбы и равенства, породившие авангард, ушли в прошлое; советское общество снова распалось на иерархические группы угнетенных, строивших высотки, и угнетателей, живших в них, и, следовательно, снова возник спрос на классическую, дворянскую по духу
