Понсон дю Террайль - Испанка
— Это справедливое желание.
— Хорошенькая смуглая девушка с огненным взором — испанская цыганка, которую дон Хозе привез с собой в Париж. Нанося удар ему, она сбросила с себя домино и маску и сказала:
— Узнаешь ли ты меня, подлец?
— И убила?
— Он даже и не вскрикнул и умер мгновенно.
— Это пахнет просто мелодрамой, — заметил один из слушателей.
— Ваше сравнение гораздо удачнее, чем вы даже и думаете, — продолжал рассказчик.
— В самом деле?
— Ни одна трагическая актриса не была бы лучше этой цыганки, когда она замахнулась кинжалом и вскричала: «Я отомщена!»
— Конечно, ее арестовали?
— Сейчас же… ее обступили со всех сторон, начали расспрашивать… сначала даже все думали, что она сумасшедшая, но вдруг она побледнела, зашаталась, глухо вскрикнула и грохнулась на пол.
— Без чувств?
— Нет, мертвая.
— Господа! — крикнул Рокамболь. — Эта смерть уже совершенно излишняя для правдоподобия рассказа. Если мы сейчас же не арестуем нашего приятеля Макса, то он в двадцать минут убьет всех гостей генерала… Я хорошо сделал, что уехал раньше, а иначе…
— Любезнейший маркиз, — перебил его сухо рассказчик, заметно нахмурившись, — вы шутите очень мило, не посмотрите на меня хорошенько… Уверяю вас, что я говорю правду — кому угодно держать пари на сто луидоров — пожалуйста.
— Да ведь это неслыханная вещь! — заметили почти в один голос два или три молодых человека. — Это ведь просто страница из Crimes Celebres!
— Совершенно согласен с вами, — сказал Рокамболь, — а между тем в словах Макса звучит истина.
— Я видел, — продолжал блондин, — собственными глазами труп дона Хозе, когда его уносили, и мертвое тело цыганки, лежавшее на диване в красной гостиной.
— Но от чего же она умерла?
— Доктор утверждает, что от яда, принятого ею за несколько минут до убийства дона Хозе.
— Следовательно, она сама себя наказала, — заметил спокойно Рокамболь.
— Очень не мудрено. Теперь представьте себе весь эффект этой драмы, ужас и уныние гостей, суматоху, гвалт — и, наконец, выслушайте ее последнюю, так сказать, комическую часть.
— Как, неужели не обошлось и без комического?
— Разумеется, как и во всех драмах.
— Что же такое?
— Я уже говорил вам, что дон Хозе был убит у ног другой своей любовницы?
— Говорили.
— Вы, вероятно, заметили ее, если только были на jtom балу.
— Как она была одета?
— Польской крестьянкой.
— Вся в бриллиантах?
— Буквально.
— Она приехала с другою дамой — на четверке белых, как снег, лошадей?
— Да, да.
— Ну, так кто же она? Какая-нибудь княгиня?..
— Как бы не так! Когда дон Хозе упал, она лишилась чувств… Все бросились к ней, сняли с нее маску… и узнали… ну, да вам никогда не догадаться!.. Это была дочь генеральского привратника.
Громкий и дружный смех всей компании был ответом на эти слова.
— Ну, не смейтесь, господа! — заметил Макс серьезно. — Может случиться, что и вы тоже влюбитесь в нее. Эта женщина, из-за которой убили дона Хозе, эта дочь привратника, которую приняли за княгиню, танцевавшая с посланником и со всею аристократией, — первая красавица всего Парижа… вы все ее знаете…
— Как же ее зовут?
— Банко.
— Конечно! — заметил громко Рокамболь. — У нее есть ложа в опере.
— Она на содержании у одного русского князя. Теперь мне понятны и белые лошади и бриллианты…
— Она дочь привратника в отеле генерала С. — проговорил Макс медленно и с ударением на словах.
— Но я удивляюсь не столько этому, как тому, что она могла попасть на этот бал, — заметил холодно Рокамболь.
— Это правда!
— И право, не могу этого понять.
— Позвольте же, — перебил опять Макс, — и дайте мне досказать все подробности этой истории.
— Говорите…
— Итак, Банко лишилась чувств в ту минуту, когда дон Хозе упал мертвый… Это убийство произошло в саду, где, разумеется, было не так светло, как в залах… Сначала никто не понял того, что случилось. Видели только, как дон Хозе упал… Танцевавшие сбежались, окружили маску, которая была в обмороке, арестовали цыганку и перенесли дона Хозе на диван в гостиную. Никто из окружавших Банко не знал ее в лицо. Сначала она была предметом общих попечений об ней; ее перенесли тоже в гостиную, и дамы поспешили снять с нее маску. Наконец, Банко открыла глаза и обвела вокруг себя изумленными глазами. В это время к ней подошел молодой человек и… вскрикнул от. удивления.
— Это невозможно! — прошептал он.
— Что вы хотите этим сказать? — обратились к нему.
— Вы знаете эту даму? — спросил он вместо ответа.
— Нет… Это, говорят, какая-то иностранка.
— В таком случае, — сказал он, — она поразительно похожа…
Он' не успел договорить своих слов, как подошел другой танцор и, не задумываясь, сказал: «Да ведь это Банко!»
Это имя мгновенно пробежало в толпе и дошло до ушей самого генерала. Пораженный этим именем, генерал подошел тоже к ней.
— И узнал дочь своего привратника?
— Ну нет; ее узнал отец. Услыхав имя Банко, он подошел вместе с прочими, — право, это имело трагикомическую сторону. При виде своей дочери отец побледнел от гнева, а она расхохоталась ему в лицо. Вышел громадный скандал. Отец Банко хотел вывести ее, но она, не стесняясь, сказала ему:
— Отправляйтесь, папаша, в свою дворницкую. Эти наглые слова вызвали реакцию у генерала, и без того уже взволнованного необъяснимым и таинственным убийством дона Хозе. Он остановил привратника и, подойдя к Банко, сказал ей:
— Прежде чем вас выведут отсюда, сударыня, не угодно ли вам объяснить, как вы попали сюда?
— Милостивый государь, — ответила ему весьма хладнокровно Банко, — вы сами сделали мне честь пригласить меня!
— Пригласить вас? — повторил с презрением генерал, делая особенное ударение на последнем слове.
— Да! Ваш приятель дон Хозе привез мне сегодня пригласительный билет.
Эти слова открыли глаза генеральше. Она вспомнила ту сказку, которую накануне дон Хозе рассказывал про одну иностранную княгиню.
— Так, следовательно, Банко была действительно любовницей дона Хозе? — спросил блондина мнимый маркиз де Шамери, по-видимому, очень заинтересованный рассказом Макса.
— Кажется, что так, но она отпирается от этого… По ее словам, дон Хозе был просто одурачен ею.
— Вот как!
— И он умер прежде, чем получил награду за свою небольшую подлость. Он, видите ли, влюбился в Банко — а она обещала ему свое сердце взамен пригласительного билета… Но так как дон Хозе умер, то билет достался ей даром.
— Чем же все это кончилось?
— Да тем, что я уехал домой в самую минуту этого объяснения.
