Андрей Серба - Мертвые сраму не имут...
— Здрав будь, русский брат, — поприветствовал воеводу старик.
— Челом тебе, отец, — поклонился в пояс старику-болгарину русич.
— Прими от нас, добрый человек, — указал старик на сложенные у ладей живность, мешки, кувшины, бурдюки. — Прости, что немного, но уже дважды посещали нас незваные гости-ромеи. Все забрали, мало что осталось после них. Лишь то и уцелело, что загодя успели узнать в горы да закопали в лесу. Грабить ромеи мастера.
— Благодарю, отец. Еще раз спасибо за то, что отдаете, не жалея, последнее. Однако мы не ромеи и последнее не забираем.
— Не обижай людей, брат, — сказал старик. — Пойми, что принесли все от чистого сердца.
— Знаю, оттого мы и не возьмем последнее. Для многих тысяч русичей и болгар, что находятся в Доростоле, все это — капля в море, а у вас впереди долгая зима. Скольких из них, — указал Икмор на обступившую ладьи толпу крестьян, — эта мука и мясо спасут от голодной смерти. Посмотри, сколько в селе женщин и детей. Неужто сможет называться мужчиной тот, кто воспользуется добротой твоих земляков-сельчан и оставит их детей без крошки хлеба? Прости, отец, но поступить иначе мы не можем. Пойми это сам и объясни людям. Хорошо?
Случайно взгляд Икмора упал на пригорок, возле которого они находились. Было видно, что совсем недавно на нем стоял стог сена, сейчас же от него сохранились лишь остатки. Однако взгляд воеводы был устремлен не на клочки разбросанного тут и там сена, а на видневшиеся кое-где на земле следы лошадиных копыт.
— Скажи, отец, какие ромеи были в селе: конные или пешие? — спросил он.
— Конные, оба раза конные. Последний раз наскакивали три дня назад.
В глазах воеводы зажегся радостный огонек.
— Не знаешь, они совсем ушли из ваших мест?
— Вряд ли, у них тут недалече лагерь. Целую неделю уже бесчинствуют. Того гляди снова в село пожалуют.
— Сколько их?
— Немало. Сельчане, что возле их лагеря по делам бывали, сказывали, что никак не меньше полутора тысяч. Рослые, один к одному, все в блестящей броне. Гвардия имперская, что ли…
Икмор горячо обнял старика, расцеловал.
— Отец, не смог бы ты показать нам тот лагерь?
— Конечно, могу.
Воевода Стоян тронул товарища за плечо.
— Икмор, разве нас послали за этим! Или позабыл, что наказывал на прощание великий князь?
— Нет, Стоян, не забыл. Но на ромеев мы нападем все равно. Ибо полторы тысячи всадников — это столько же лошадей.
В глазах воеводы Стояна появилась нерешительность, голос звучал без прежней настойчивости.
— Это так, Икмор, однако недругов пятнадцать сотен, причем, если верить рассказам селян, нам придется иметь дело с «бессмертными». Если после нашего нападения из них уцелеет хоть один, из отряда в Доростол не вернется никто.
— Поэтому они сгинут до единого. — В уголках губ Икмора появились жесткие складки. — Завтра все легионеры, что расположились в здешнем лагере, увидят солнце последний раз.
Шли пятые сутки, как маленький отряд покинул замок комита Шишмана. Погони за собой они больше не замечали. Возможно, урок, преподанный неизвестным врагам сотником Всеславом, пошел им на пользу, может, они просто сбились со следа беглецов. Однако что бы ни случилось, последнее время отряд чувствовал себя спокойнее.
Но наступил час, когда этому спокойствию пришел конец. Однажды под вечер селянин, с которым боярин Радул затеял разговор на дороге, предупредил, что по другую сторону горного хребта, подле которого они сейчас находились, он видел недавно разъезд византийцев. После этого сообщения маленький отряд тут же съехал с дороги в лес, спустился в небольшой овраг. Спешившись, все пятеро начали обсуждать сложившееся положение. То, что подобная встреча рано или поздно должна была состояться, все знали и ждали ее, однако каждый хотел, дабы она произошла как много позже. И вот это неминуемое случилось.
— Надобно расстаться с лошадьми и идти через перевал пешеходными тропами, — предложил боярин. — Дольше, зато безопасней.
— Дунай еще далеко, в Доростоле нам нужно быть побыстрее, поэтому кони нам крайне необходимы, — возразил Всеслав и предложил: — Может, выдать себя за друзей Империи? Ангел говорит не хуже любого ромея, а кто мы на самом деле, не позволено прочитать в наших мыслях никому.
Радул отрицательно качнул головой.
— С ромеями могут быть болгарские бояре-изменники. Каждый из них хорошо знает меня в лицо и помнит, что я всегда был врагом Империи. Подобная встреча будет для всех нас последней в жизни.
В разговор вступил Ангел:
— Моя двоюродная сестра замужем в этих местах. Ее муж, охотничий здешнего кмета, знает окрестные горы и леса как собственные пять пальцев. Уверен, что он смог бы нам помочь.
— Я слышал, что местный кмет еще весной сбежал то ли к царю Борису, то ли к ромеям, — сказал боярин Радул. — Может, с ним и твой охотничий. Как говорится, куда иголка — туда и ниточка.
— Нет, — убежденно произнес Ангел. — Прошлой осенью вместе с ним мы сражались против Империи, в бою под Адрианополем он потерял руку и ногу. С той поры он не покидает родных мест, а ромеи ему ненавистны так же, как нам. Прежде я дважды бывал в гостях у сестры, могу навестить ее и в третий раз, а заодно поговорить с ее мужем.
— Как далеко дом охотничьего? — поинтересовался боярин.
— Туда и назад полдня пути. Если выезжать немедля, к утру можно возвратиться обратно.
Радул посмотрел на солнце, прятавшееся за вершины гор.
— Хорошо, скачи к охотничьему. На ночь глядя мы все равно никуда не двинемся, однако к утру тебе следует быть с нами.
Цветана с мольбой глянула на Радула.
— Боярин, дозволь мне ехать с Ангелом. В пути может случиться всякое, а двое — не один.
Радул задумался, потом махнул рукой.
— Скачи. Может, па самом деле чем-либо пригодишься…
Ангел не ошибся в расчетах — вместе с Цветаной они возвратились в овраг с первыми лучами солнца.
— Боярин, я видел сестру и ее мужа, — сообщил десятский, спрыгивая с коня. — Охотничий поможет нам.
— Чем и когда?
— Он будет ждать нас с заходом солнца у моста через Чертово ущелье. Возле последнего изгиба дороги перед мостом надобно трижды прокричать кукушкой, после чего взвыть по-волчьи. Это послужит сигналом, что скачем мы. Охотничий проведет нас свободными от ромеев тропами к самой Дунайской равнине.
— Молодец, ты свершил большое дело, — обрадовано произнес боярин. — Покуда отдохни, а вечером поспешим на встречу с охотничьим.
Отравив слугу-дружинника наблюдать за дорогой, Радул и Всеслав вместе с Ангелом и Цветаной тоже пристроились у маленького костра на отдых. Однако в полдень Радул почему-то решил изменить место пребывания маленького отряда. Подняв всех на ноги и ничего не объясняя, он велел перебраться па противоположную сторону дороги и углубиться на добрую версту в лес. Здесь, в густых зарослях орешника, получив строгий наказ боярина не разводить огня и громко не разговаривать, они пребывали до заката солнца.
