Ефим Лехерзак - Москва-Лондон
В 1519 году Нидерланды оказались включенными в громадную империю Карла V, и с тех пор бездонные кладовые испанского двора стали поглощать все более значительную часть доходов этой провинции Испании. Колоссальная по тем временам сумма почти в 7 миллионов ливров ежегодного налога постепенно перестала удовлетворять ненасытного короля, бесконечно воевавшего за свое мировое господство, и тучи его прожорливых чиновников, придумывавших все новые поборы и изощренно грабивших страну.
Но сломить дерзновенный дух свободолюбивого нидерландского народа и высосать все его золотые соки оказалось не таким уж простым делом. И вот тогда-то на помощь грубой и алчной силе пришла изощреннейшая церковная ложь: всех инакомыслящих и смелых людей, осуждавших грабительскую политику короля и дремучее человеконенавистничество церкви, обвиняли во всевозможных смертных грехах, объявляли еретиками, колдунами и лазутчиками Князя тьмы, приговаривали к самым ужасным мукам
и заживо сжигали на кострах.
А в 1550 году король Карл V подписал указ — «плакат», как тогда говорили, — позволявший половину имущества осужденных отдавать доносчикам, а вторую половину, естественно, забирали в королевскую казну.
И начался чудовищный разгул доносов и пыток: поссорившиеся соседи обвиняли друг друга в колдовстве; торговцы и финансисты указывали
на прямые контакты своих конкурентов с нечистой силой; пьяницы клеветали на трактирщиков, не желавших поить их бесплатно; муж, стремящийся избавиться от жены, упрекал ее в сожительстве с Сатаной, а жена, пребывавшая в объятиях любовника, доказывала, что ее супруг спелся
с ведьмою и вместе с ней на метле раскатывает по ночам над святыми куполами…
И запылали в Нидерландах костры…
Горели богатые и нищие…
Горели мужчины и женщины…
Горели поодиночке и целыми группами…
Горели в городах и деревнях…
Палачи и доносчики делили золото пополам…
Король делился с папой римским…
Папа римский делился только с Господом Богом…
Так случайно ли одинаков цвет огня и цвет золота?..
Так случайно ли одинаков цвет пепла и цвет земли?..
И пылали в Нидерландах костры…
…На рассвете 10 ноября 1551 года корабль «Дева Мария» под командованием Ричарда Чанслера и при капитане Роджере Белче пришвартовался
в дальнем углу крупнейшего порта Европы — Антверпена.
— Вы уверены, капитан Белч, что хорошо усвоили все полученные указания? — официальным тоном спросил Чанслер.
— Да, сэр, — подтянувшись и приложив правую ладонь к шляпе, так же по-служебному четко ответил капитан Белч.
— И все-таки я убежден, что главное вам придется услышать сейчас еще раз.
— Да, сэр.
— В ближайшие два-три дня полностью замените команду.
— Да, сэр.
— Наймете новую: испанцы, итальянцы, немцы — кто угодно.
— Да, сэр.
— Обратный курс корабля не сообщайте им ни при каких обстоятельствах.
— Да, сэр.
— Корабль по документам и по вашей декларации принадлежит гамбург-скому негоцианту Герману Фишеру. За стоянку заплатите гульденами.
— Да, сэр.
— Судно в любое мгновение должно быть готово к отплытию. Это требование я подчеркиваю особо!
— Да, сэр.
— Контакт со мною будет поддерживаться только через мистера Чарльза Смита ежедневно после полудня. Самостоятельные розыски меня абсолютно исключаются!
— Да, сэр.
— Коль скоро вы капитан из Гамбурга, говорить будете только по-немецки.
— Да, сэр.
— И последнее, Роджер, — улыбнулся Чанслер, положив руку на плечо Белча, — будьте осторожней с местными красотками: слишком многие здесь перебирают, словно четки13, их общедоступные прелести… Ну, удачи вам, дружище! Чарли навестит вас завтра.
И Чанслер со Смитом, захватив загадочный ящик, покинули корабль.
Капитан Белч проводил их долгим недобрым взглядом.
— Какого черта такая таинственность? — последний раз по-английски на этом берегу проговорил он себе под нос. — Хотел бы я знать, что за клад спрятан в этом ящике… Ну ладно, — вздохнул он, — пора приниматься
за дело. Эй, боцман!..
Глава XII
…Послушай, Тиль, дружище, не доводилось ли тебе в твоих вечных скитаниях по родной стране побывать денек-другой в Антверпене? Ты говоришь, что, конечно же, был там, и не однажды? О, возделываемые там ландолиум, бургонское, мальвазия и всякие иные вина… И набережные, сплошь по-
крытые товарными складами… Эти богатства земли и человеческого труда привлекают сюда со всего света красивейших девчонок древнейшей профессии… Как же, как же, приходилось отведывать все это… и не раз, приятель!..
Вот так-то… Ну что ж, ведь и по этой части ты у нас великий умелец,
и тебе, разумеется, виднее. Спасибо, Тиль, дружище, и счастливого тебе пути: ведь ты не спел еще своей последней песни!..14
Антверпен… Давным-давно, гласит легенда, в устье Шельды, на берегах которой стоит сейчас этот город, проживал злой великан Антигон. Много горя пережили и слез пролили из-за него окрестные жители. Но один герой, римский богатырь Сильвиус Брабо, не побоялся тирана. Он победил Антигона, отрубив ему руку, которую швырнул в Шельду. По преданию, именно на этом самом месте и вырос Антверпен, буквально «бросивший руку».
Краса и гордость северного побережья Европы, крупнейший портовый город Брабанта15, Антверпен давно превратился в важнейший центр торговой и финансовой деятельности не только Нидерландов, но и всей Европы. От него зависели мануфактуры городов Фландрии и Брабанта, работавшие преимущественно на экспорт. В них производились отделка английских сукон, стеклянные изделия, мыло, сахар и другие товары. Огромный и хорошо обустроенный порт Антверпена был местом стоянки многих тысяч кораблей, прибывавших сюда со всех стран мира, в том числе из португальских и испанских колоний. Только ежегодный товарооборот Англии с Антверпеном оценивался в 1550 году в 12 миллионов золотых экю, из которых на вывоз из Англии приходилось 7,5 миллиона экю, а на ввоз — 4,5 миллиона. Здесь были сосредоточены конторы всех крупнейших финансистов Европы. В антверпенскую биржу, больше похожую на роскошный храм, стекалось золото со всего мира, ежедневно там собирались до пяти тысяч купцов всех известных национальностей, а языком их общения являлось, разумеется, золото. Антверпенские шутники утверждали, что только от продажи драгоценных пряжек на башмаках этих богачей можно было бы весьма прилично содержать какое-нибудь из бесчисленного множества немецких государств в течение целых двенадцати месяцев… К концу 1551 года население Антверпена почти в четыре раза превышало население Лондона
