Уилбур Смит - Ярость
– Здравствуй, Мэнни, – прошептала она и подумала: «Он был страшно жесток, заполнил мою жизнь такой болью, что мне трудно было ее переносить. Теперь я вымаливаю у него жизнь моего сына – неужели он откажет мне и в этом?»
– Так зачем ты хотела меня видеть? – спросил Мэнни, и Хайди провела Сару к столу. Взяла у цветного слуги чайный поднос и сказала:
– Спасибо, Гамат. Можешь идти. Пожалуйста, закрой дверь.
Она налила Саре горячего кофе.
– Да, Сари, – подхватила она. – Зачем ты пришла?
– Вы знаете, зачем, – ответила Сара. – Из-за Кобуса.
Мертвая тишина царила долго. Потом Манфред вздохнул.
– Ja, – сказал он. – И чего ты от меня хочешь?
– Чтобы ты помог ему, Мэнни.
– Кобуса судили – и осудили – за акт бесчеловечной жестокости, – медленно ответил Манфред. – Верховный Суд этой страны постановил, что он должен умереть на виселице. Как я могу помочь Кобусу?
– Так, как помог черному террористу Мозесу Гаме. – Сара побледнела. Чашка, которую она пыталась поставить на блюдце, зазвенела. – Ты спас ему жизнь – теперь спаси жизнь моему сыну.
– В случае Гамы помилование исходило от президента…
– Нет, Мэнни, – перебила Сара. – Это ты сделал. Я знаю: у тебя есть власть спасти Кобуса.
– Нет. – Он покачал головой. – Такой власти у меня нет. Кобус убийца, худший вид убийцы – человек без сочувствия и угрызений совести. Я не могу помочь ему.
– Можешь. Я знаю, что можешь, Мэнни. Пожалуйста, умоляю тебя, спаси моего сына.
– Не могу. – Лицо Манфреда застыло. Рот превратился в прямую безжалостную черту. – И не стану.
– Ты должен, Мэнни. У тебя нет выбора – ты просто обязан спасти его.
– Почему ты так говоришь? – Он начал сердиться. – Я ничего не обязан.
– Ты должен спасти его, Мэнни, потому что он и твой сын. Он дитя нашей любви, Мэнни, и поэтому у тебя нет выбора. Ты должен спасти его.
Манфред вскочил и, обороняясь, положил руку на плечо Хайди.
– Ты приходишь в мой дом и оскорбляешь меня и мою жену. – Его голос дрожал от гнева. – Приходишь с выдумками и обвинениями!
Все это время Рольф Стандер сидел молча, но теперь поднял голову и негромко сказал:
– Это правда, Мэнни. Все, что она тебе говорит, – правда. Когда я женился на ней, я знал, что она носит твоего ребенка. Она откровенно созналась. Ты бросил ее – женился на Хайди, а я любил.
– Ты знал, что это правда, – прошептала Сара. – Ты всегда знал, Мэнни. Ты не мог смотреть в глаза Кобусу и не знать. У обоих твоих сыновей желтые глаза, Мэнни, у Лотара и у Кобуса – у обоих. Ты знаешь, что он твой сын.
Манфред опустился в кресло. В тишине Хайди взяла его за руку. Этот жест как будто придал ему сил.
– Даже если это правда, я ничего не могу сделать. Чьим бы сыном он ни был, правосудие должно свершиться. Жизнь за жизнь. Он должен заплатить за то, что сделал.
– Мэнни, пожалуйста… Ты должен нам помочь… – Теперь Сара плакала, слезы катились по ее бледным щекам. Она хотела броситься к ногам Манфреда, но Рольф подхватил ее и удержал. Она слабо билась в его руках, но он держал ее и смотрел на Манфреда.
– Во имя нашей дружбы, Мэнни, во имя всего, что мы сделали и пережили вместе, – ты поможешь? – взмолился он.
– Прости, Рольф. – Манфред снова встал. – Отведи жену домой.
Рольф мягко повел Сару к двери, но не успели они дойти до порога, как Сара вырвалась и снова повернулась лицом к Манфреду.
– Почему? – горестно воскликнула она. – Я знаю, ты можешь, но почему не хочешь нам помочь?
– Потому что из-за тебя Белый Меч проиграл, – негромко ответил он. – Вот почему я не хочу тебе помочь.
Его слова поразили ее, и Манфред повернулся к Рольфу.
– Уведи ее, – приказал он. – Наконец я с ней покончил.
Во время долгого возвращения в Стелленбос Сара, скорчившись на пассажирском сиденье, плакала. Только когда Рольф остановил «моррис» у дома, она выпрямилась. Ее голос и лицо были неузнаваемы от горя.
– Я ненавижу его, – сказала она. – О Боже, как я его ненавижу!
* * *– Я сегодня разговаривала с Дэвидом Абрахамсом, – сказала Изабелла, наклоняясь вперед в седле и поглаживая кобылу по холке, чтобы отец не видел ее лица. – Он предложил мне работу в йоханнесбургском офисе.
– Поправка, – ответил Шаса. – Ты позвонила Дэвиду и сказала, что в Йоханнесбурге необходим работник по связям с общественностью с зарплатой две тысячи фунтов в месяц плюс средства на покупку одежды плюс пятидневная рабочая неделя и предоставляемая компанией машина. Если не ошибаюсь, ты даже назвала марку машины – «Порше-911», верно? Дэвид позвонил мне сразу, как ты повесила трубку.
– Ой, папа, к чему такие технические подробности, – вызывающе мотнула головой Изабелла. – Ты ведь не хочешь, чтобы я одевалась в тряпье и умирала с голоду?
– На самом деле я хочу, чтобы ты оставалась здесь, где я могу за тобой присматривать. – Глядя на нее, Шаса чувствовал в груди свинцовую тяжесть неизбежной потери. Дочь – смысл его жизни, а ведь она всего месяц как вернулась из Лондона. И хочет уйти опять. Чутье говорило, что ее нужно удержать, но Сантэн посоветовала: «Пусть уходят легко, тогда есть шанс, что они вернутся».
– Это ведь не Сибирь и не Гебридские острова, папа. Смотри на вещи разумно. По дороге – рукой подать.
– Тысяча миль, – согласился Шаса. – И гораздо ближе к стадиону для регби в Лофтус-Версвельд [112].
– Не понимаю, о чем ты.
Шасе редко удавалось вывести дочь из равновесия, и сейчас он мстительно наслаждался ее тревогой.
– О регби, – объяснил он. – Там большие потные ослы бьют друг друга по головам.
Она великолепно справилась с собой.
– Папа, если это имеет какое-то отношение к Лотару Деларею, то должна тебе заметить, что он один из величайших спортсменов нашего времени и самый молодой бригадир за всю историю нашей полиции… и что для меня он вообще ничего не значит.
– Твое равнодушие поразительно. У меня гора с плеч.
– Означает ли это, что я могу принять приглашение Дэвида на работу?
Шаса вздохнул, и одиночество опустилось на него, как зимний вечер.
– Как мне остановить тебя, Белла?
Она торжествующе завопила и обняла его длинными загорелыми руками. Жеребец Шасы с высокомерным недовольством заплясал под ним.
На обратном пути к шато Изабелла весело болтала.
– Я забыла сказать Дэвиду про средства на квартиру. Квартиры в Йохбурге ужасно дорогие. За те жалкие деньги, что он мне будет платить, я не найду ничего достойного.
