Уилбур Смит - Ярость
Роберт отвел «Зодиак» в сторону и чуть отстал, оставаясь в двухстах футах от большего корабля.
Паром продолжал идти по курсу. Он явно еще не видел темный корабль, приближающийся к нему в ночи. Рейли стоял на носу «Зодиака», обвязавшись двумя витками троса, и наблюдал, как сближаются корабли. Паром вдвое меньше траулера со стальным корпусом и гораздо ниже сидит на воде.
В самый последний момент кто-то на борту парома крикнул, траулер ударил паром прямо посередине носа. Рейли предупредил капитана: не повреждать кают и не причинять вреда пассажирам.
Траулер замедлил движение, его нос высоко поднялся: он топил своей тяжестью меньший корабль, и паром перевернулся в потоке пены и воды. Траулер прошел над ним, оторвался от его корпуса и стал уходить в темноту. Через несколько сотен ярдов он исчез.
– Цепи утянут его под воду, – крикнул Рейли. – Давайте быстрей!
Он закрыл маской рот и нос.
Роберт быстро подвел «Зодиак» к тонущему парому. Паром перевернулся, его днище было выкрашено оранжевой краской против обрастания. Огни под водой продолжали гореть, видны были три или четыре надзирателя, пытавшиеся ухватиться за борта.
Рейли и Чанги, вооруженные фомками, нырнули под погруженный транец парома.
Рейли вставил фомку в замок каюты и одним движением сорвал его. Дверь отошла, и вырвался поток воздуха, пузырясь вокруг его головы.
Каюта была затоплена, но огни по-прежнему горели, освещая ее изнутри, как аквариум с золотыми рыбками; несколько человек в мундирах тюремных надзирателей барахтались, брыкались и вертелись в каюте. Рейли разглядел защитно-зеленую холщовую робу заключенного. Он ухватился за нее и выдернул Мозеса Гаму.
Чанги взял Мозеса Гаму за вторую руку, и они проплыли под транцем и поднялись на поверхность. С тарана прошло всего шестьдесят секунд; как только они показались на поверхности, Роберт включил мотор. Он наклонился, схватил Мозеса Гаму за руку, двое в воде подтолкнули его, он перевалился через борт и упал на дно «Зодиака».
Рейли и Чанги ухватились за свисавшие с борта «Зодиака» канаты и подтянулись; Роберт тут же повел шлюпку прочь от тонущего парома. Плеск и отчаянные крики позади стихли, Роберт повернул шлюпку к берегу. В звездном свете впереди светлой линией песка и прибоя показался длинный пустынный пляж Вудстока.
Рейли снял с лица маску и заботливо склонился к фигуре на палубе. Он посадил лежащего, и Мозес Гама с трудом закашлялся.
– Я вижу тебя, дядя, – негромко сказал Рейли.
– Рейли? – Голос Мозеса звучал хрипло от проглоченной соленой воды. – Это ты, Рейли?
– Через десять минут будем на берегу, дядя. – Рейли закутал Мозеса в термальное одеяло. – План твоего бегства разработан очень тщательно. Для тебя все готово, дядя. Скоро ты будешь там, где тебя никто не сможет тронуть.
Роберт на полной скорости провел надувную шлюпку через прибой, они выскочили на песок и оказались далеко от воды. Когда шлюпка остановилась, они вынесли Мозеса из «Зодиака» и побежали с ним по берегу, держа его так, что скованные ноги едва касались земли.
Среди дюн стоял маленький закрытый фургон. Рейли распахнул заднюю дверь, они втащили Мозеса внутрь и уложили на матрацы, покрывавшие пол. Чанги сел рядом с ним, и Рейли захлопнул заднюю дверцу. Роберт возьмет «Зодиак» и затопит его.
Рейли снял акваланг. Ключ зажигания висел на нейлоновом шнурке у него на шее. Он открыл дверь водителя и сел за руль. Фургон стоял носом от моря. Тропа выходила на дорогу, огибавшую промышленный район Парден-Айленда, и Рейли спокойно поехал по ней к черному пригороду Ланга.
* * *Официальная резиденция министра внутренних дел в Кейптауне располагалась, как и многие резиденции министров, возле резиденции премьера в «Грот-Шуре». Разделение исполнительной и законодательной ветвей власти между Кейптауном и Преторией привело к дорогостоящему дублированию. Во время ежегодной сессии парламента в Кейптауне все министры и весь дипломатический корпус вынуждены были переезжать из Претории на тысячу миль южнее, и в обоих городах приходилось содержать за большие деньги официальные резиденции.
Министерская резиденция Манфреда Деларея располагалась в элегантном эдвардианском здании, окруженном лужайками и садами. Старый потрепанный «моррис», который Рольф Стандер припарковал у входа, казался здесь совершенно неуместным.
С того момента как ее сына осудили и приговорили к смерти, Сара Стандер отчаянно пыталась добиться свидания с Манфредом. Но Манфред был в Претории, или на своем ранчо в Свободной республике, или открывал мемориал женщинам, погибшим в английских концентрационных лагерях во время бурской войны, или выступал за съезде Националистической партии и поэтому не мог с ней увидеться.
Сара настаивала, каждый день звонила в его кабинет в парламенте, звонила домой Хайди и умоляла ее, пока наконец Манфред не согласился встретиться с ней в семь утра до своего отъезда в парламент.
Сара и Рольф выехали из Стелленбоса еще затемно, чтобы не опоздать на встречу. Когда цветной дворецкий ввел их в столовую, Манфред и Хайди завтракали.
Хайди вскочила и поцеловала Сару в щеку.
– Жаль, что мы так долго не виделись, Сари.
– Да, – горько согласилась Сара. – Мне тоже жаль, но, как вы мне объяснили, Мэнни для нас был слишком занят.
Манфред встал из-за стола. Он был без пиджака, за пояс его темных брюк была заткнута льняная салфетка.
– Рольф, – улыбнулся он, и они, как старые друзья, обменялись рукопожатием.
– Спасибо за то, что согласился встретиться с нами, Мэнни, – покорно сказал Рольф. – Я знаю, как ты сейчас занят.
Годы неласково обошлись с Рольфом Стандером, он поседел и осунулся, и Манфред разглядывал его с тайным удовлетворением.
– Садись, Рольф! – Манфред усадил его за стол. – Хайди заказала вам завтрак. Начнешь с овсянки?
Он усадил Рольфа и неохотно повернулся к Саре. Она все еще стояла рядом с Хайди.
– Здравствуй, Сари.
Какой красивой она была когда-то! Они росли вместе. В ее глазах и овале лица все еще были заметны остатки этой былой красоты. Он вспомнил, как они любили друг друга, и испытал сладкую грусть по молодости. Он увидел ее, обнаженную, на ковре из сосновых игл высоко в лесу в горах Готтентотской Голландии в тот день, когда они стали любовниками.
Он поискал в глубине души чувство, которое когда-то испытывал к ней, но ничего не нашел. Любовь, которая когда-то цвела между ними, погасла от сознания ее предательства. Он более двадцати лет откладывал свою месть, довольствуясь тем, что медленно и постепенно доводил эту женщину до ее нынешнего состояния, дожидаясь подходящего момента для окончательного отмщения. Миг настал – и он наслаждался.
