Главная роль - Юлия Викторовна Чернова
Бестиарий издал полувздох-полустон изумления.
Максим понял.
— Марцелла…
Хотел сказать «схватили», «арестовали», но не знал ни одного из этих слов.
— Когда?
Почувствовал: спрашивает что-то не то. Ясно, беда стряслась утром, после их ухода. Так ли важно: час или два назад?
— За что?
— Спрашиваешь? Ты спрашиваешь?!
Максим внезапно отстранил ее и вошел в кабинет сенатора. Вскрикнув от подобной дерзости, Сервия метнулась за ним. Бестиарий как привязанный двинулся следом.
Максим стоял посреди кабинета, не сознавая, зачем пришел сюда. Вряд ли рассчитывал укрыться от глаз Сервии. Смотрел на мраморный стол, на стул с высокой спинкой.
Совсем недавно за этим столом сидел сенатор, вертел в руках светильник, слушал. А он, Максим, расположившись напротив, пытался предостеречь Марцелла.
Сенатор совершил какую-нибудь ошибку? Или пал жертвой мнительности императора?
Не об этом сейчас надо думать! Что делать? Как помочь Марцеллу?
Максим вновь огляделся по сторонам. Кабинет? Зачем ноги принесли его в кабинет?
Сервия шагнула вперед, торопясь укрыть что-то от его взгляда, но только невольно указала Максиму на тяжелый бронзовый ларец.
«Вот оно!» Максим сообразил, для чего ворвался в комнату. Мало спасти Марцелла, надо оберечь других людей. Никто не поверит, что заговорщик был один. Под подозрением окажутся все, с кем Марцелл был близок. Немедленно уничтожить письма друзей и родных.
— Письма! — сказал Максим.
Сервия вскрикнула вторично. Максим чувствовал: на крик вот-вот сбегутся слуги, набросятся на него, а письма так и останутся в ларце, попадут в руки Домициана. От волнения актер никак не мог вспомнить слова «сжечь», «разорвать». Воскликнул:
— Огонь! Письма в огонь.
Сервия поняла. Была ли удивлена советом того, кого считала причиной несчастья, Максим не знал. На Сервию не смотрел. Не мог смотреть. При взгляде на нее актера покидало всякое мужество. Сразу чувствовал: несчастье непоправимо, Марцелла не спасти.
Нет. Надо бороться до конца. Спокойно обдумать все.
Максим вышел во двор. Рядом оказался бестиарий, положил руку на плечо.
— Забудь ее слова. Ты не виноват.
— Виноват.
Максим сразу увидел, что говорить этого не следовало. Бестиарий понял неправильно. Спасаясь от удара, Максим отпрыгнул на клумбу с астрами.
Бестиарий за ним не погнался. Смотрел с нескрываемой гадливостью.
Актер стиснул зубы. «По-русски я бы тебе объяснил»… Изощряться в красноречии на латыни он не мог, от тревоги и гнева позабыл и те немногие слова, какие знал. К желанию спасти Марцелла примешивалось страстное желание оправдаться.
Максим злобно постучал себя кулаком по голове и указал на бестиария. Как ни странно, боец довольно хмыкнул, словно лучшего объяснения и не требовалось.
Максим лихорадочно пытался сообразить, кто может спасти Марцелла. Сенат? Сенат выступит против Домициана? «Когда это большинство в парламенте шло против президента?» Кто выше императора? Одни боги. Римляне чтут богов… Чтут богов!
Стремительно развернувшись, Максим кинулся в дом. Позади топал бестиарий. Сервия сидела на корточках возле жаровни, торопливо разворачивала свитки, пробегала глазами, бросала в огонь. Увидев Максима, вытянула руки над жаровней, точно испугавшись, что он станет ворошить пепел.
— Virgines Vestales! (Девы Весты) — выпалил он.
Мгновение она смотрела непонимающе. Затем поднялась. Ворох свитков из ее рук посыпался на пол. В следующую секунду Сервия, сбив жаровню, так, что горящие угли рассыпались по всему полу, кинулась к дверям. Ударилась о Максима, преградившего ей дорогу. Отскочила. Взглянула исподлобья: настороженно, почти затравленно. Максим дорого бы дал, чтобы никогда больше не встречать подобного взгляда.
— Нельзя, — сказал он. — Не ты…
«Как же ей втолковать?! Погубит и Марцелла, и весталку, и себя!»
— Напиши. Отдай.
Сервия нетерпеливым жестом повелела ему уйти с дороги. Максим не уступал.
— Напиши.
На плечи его легли две руки. Максим обернулся. Привратник. Управитель. Слуги молча отпихнули его к стене, и Сервия проскочила в атрий.
— Не делай! — крикнул Максим ей вслед.
Сервия сдернула покрывало с прислужницы, только что вошедшей в дом, и выбежала на улицу. Привратник и управитель держали Максима еще несколько минут, потом толкнули так, что он с размаху ударился о стену. В голове загудело. Максим кинулся следом за Сервией. Дорогу к дверям преграждали все рабы Марцелла; расступаться они не собирались. Максим повернул назад. Слуги — за ним. По кабинету дикими прыжками скакал бестиарий, затаптывая горящие угли. Отвлекся, схватил за шиворот самых ретивых преследователей. Воспользовавшись этим, Максим вихрем промчался через двор, выскочил в сад, вскарабкался на крышу беседки, оттуда перемахнул на стену и спрыгнул вниз, в переулок.
Тотчас со стены соскочил и бестиарий.
— Форум, — выдохнул Максим.
Бестиарий понесся вперед, могучей грудью расталкивая прохожих. Максим поспешал следом. «Где и как происходит судилище? В сенате?» Он представил здание из желтовато-золотистого мрамора — курию Юлия. Кажется, сенаторы собирались именно там. «Сколько сенаторов в Риме?» Максиму помнилась цифра триста, но он не был уверен. Когда следил из паланкина, показалось, собралось человек двести. «Впрочем, так и должно быть, если их всего триста. Одни — наместники в провинциях, другие — их помощники, третьи — командуют легионами. Ну, кто-то болен, кто-то осужден… Неужели из двухсот ни один не вступится за Марцелла?»
Максим помотал головой. Если и вступится, что проку? Сплоченности от сенаторов ожидать нечего, а над одиночкой Домициан одержит победу.
Нет, надеяться можно только на весталку. Впрочем, можно ли? Максим представил белое личико, волосы цвета меди, услышал смех девушки — легкий, беспечный. Марцелл влюблен не на шутку, смотрит на весталку, точно на солнце: и отведет глаза, а все ее одну видит. А она? Позволяет любоваться собой, даже любить себя.
Но пожелает ли вступиться за осужденного? Отважится ли? Максим вспомнил, как весталка упала в обморок, увидев его самого наедине со львом, как приказала Марцеллу заботиться о чужеземце. «Не любовь, так жалость побудит ее защитить Марцелла».
Максим с бестиарием вынырнули на запруженную народом Священную улицу. Изо всех сил работая локтями, пробивались вперед. Максим не понимал, как в подобной толчее Сервия, бесспорно, привыкшая путешествовать в носилках, сумела проложить себе дорогу. Ускользнула далеко вперед, так, что они с бестиарием не сумели ее настичь.
Бестиарий остановился, вытянул указующий перст и гаркнул Максиму на ухо:
— Смотри!
Впереди мелькнуло серое покрывало. Максим не был уверен, что это Сервия — мало ли простолюдинок носят грубые, некрашеные плащи? Только когда женщина отделилась от толпы и взбежала по ступеням дома весталок, Максим убедился, что это сестра Марцелла. Останавливать ее было поздно. Двери отворились, Сервия вошла в дом.
— Напрасно, неожиданно сказал бестиарий. — Весталки в цирке.
Максим стремительно обернулся к нему.
— В цирке, повторил
