Рафаэль Сабатини - Фаворит короля
– Это мне судить, я внимательно вас выслушал и во всем разобрался. Боже упаси! Мы что, вновь взялись за дуэли? Здесь, в моем собственном дворце? Идите! Идите!
И король вызвал своего камергера, дабы тот проводил все еще недовольного принца. Затем послал лорда Хаддингтона за сэром Робертом Карром.
Посланец нашел сэра Роберта и мистера Овербери в скромно обставленной комнате, которая служила им рабочим кабинетом. Несмотря на поздний час, мистер Овербери трудился – нужда в его трудах становилась с каждым днем все настоятельней.
Секретарь фаворита сидел в кресле с высокой спинкой за большим дубовым столом. Свечи в серебряных канделябрах освещали груды бумаг.
Здесь лежали всевозможные петиции, счета, займы, документы о процентных ставках и тоннаже торговых судов, донесения из-за рубежа – короче, все то, что требовало немедленного внимания человека, практически выполнявшего работу государственного секретаря.
Мистер Овербери, одетый в винного цвета халат поверх рубахи и коротких штанов, делал пометки на полях наиболее неотложных документов.
Сэр Роберт поднялся навстречу посетителю – до этого он возлежал в кресле у распахнутого окна, поскольку ночь была жаркой, надвигалась гроза. В комнате стоял странный запах. Лорд Хаддингтон, который еще мало был знаком с курительным табаком, не мог определить его происхождение.
Сэр Роберт, уже собиравшийся на покой, почтительно выслушал приказание – почтительно еще и потому, что лорд Хаддингтон сообщил ему о посещении принца. К этому часу уже весь двор знал о происшествии на теннисном корте. Итак, сражение, которое предсказывал мистер Овербери, началось.
Король поджидал его в одиночестве: его величество не был склонен объясняться с Карром при свидетелях – свидетели были нужны ему еще менее, чем при разговоре с принцем.
Король восседал под балдахином, прикрыв широким халатом хилые ноги. Он изложил жалобы принца, сурово попенял за избиение сэра Джеймса Элфинстоуна и яростно накинулся на мистера Овербери за то, что тот навязал сэру Джеймсу дуэль.
Он не потерпит скандалистов при своем дворе и дуэлянтов в своем королевстве и более ни одного дня не вынесет присутствия человека, который посмел ослушаться его королевских указов. Он – король, и слово его – закон. И, черт побери, так будет! Тяжело сопя, он умолк, предоставив сэру Роберту возможность ответить.
– Ваше величество не совсем верно информирован о случившемся.
– Как?! – возопил король. – Разве вы не слыхали, что мне обо всем рассказал сам принц?
– Принц Генри сам при этом не присутствовал. Что же касается рассказа о действиях мистера Овербери, то он и правдив, и неверен одновременно – причем неверного больше. Скандал затеял сэр Джеймс. Он явился специально, чтобы разозлить меня. Это он хотел навязать мне дуэль, он затем и пришел.
– Дуэль – тебе? Это тебе, Робин, он хотел навязать дуэль?! – Король был поражен. Королевский гнев сразу же сменил адресата. – Черт меня побери! Что ты такое говоришь?
– Как раз, чтобы оградить меня от задиры, Том и встал между нами и предложил себя в качестве моего представителя.
Рачьи глаза короля внимательно изучали сэра Роберта – упоминание Овербери по имени, теплый тон, каким было произнесено это имя, снова возбудили подозрения короля.
– А как случилось, что ты ударил сэра Джеймса? Сэр Роберт рассказал. Глаза короля, казалось, совсем вылезли из орбит, однако он ответил уклончиво:
– Между нами, ты превратил мой дворец в какую-то медвежью яму. Это ты спровоцировал его высочество на то, что он потерял свое королевское достоинство, это ты разозлил его настолько, что он ворвался ко мне в спальню, позабыв, что я не только его отец, но еще и король. И ты еще защищаешь этого грубияна Овербери! Но ведь если бы он не издевался над сэром Джеймсом, все еще могло оставаться в рамках приличий.
– Я уже объяснил вашему величеству…
– И я хорошо слышал твое объяснение. Но я достаточно проницателен, чтобы разглядеть за объяснениями суть и составить свое собственное суждение. Есть лишь один способ положить всему конец, восстановить покой и обезопасить себя от повторения таких историй: этот тип Овербери должен убраться!
Сэр Роберт весь напрягся, лицо его покраснело. Он начал было что-то говорить, но король поднял руку:
– Ни слова больше, Робин. Это не просьба, это приказ. Королевский приказ. Проследи, чтобы он был выполнен, – произнес король таким надменным и грозным тоном, каким он еще со своим фаворитом не говорил.
Сэр Роберт сразу все понял. Он поклонился с видом крайне униженным и покорным и голосом, полным смирения, сказал:
– Я – самый преданный и самый послушный слуга вашего величества. Завтра к этому же времени мистер Овербери покинет дворец и вашу службу. Король глядел победителем. А пока сэр Роберт произнес:
– Дозволено ли будет и мне сопровождать его?
– «Сопровождать его»? Сопровождать его! Ради Бога, что это такое ты говоришь?
– То, что сказал, сир. Я желал бы удалиться вместе с мистером Овербери.
– Боже, я тебе не позволяю!
– Ваше величество может заключить меня за неповиновение в Тауэр, потому что в ином случае я все равно уеду с мистером Овербери.
Король с недоверием и страхом глядел в решительное лицо сэра Роберта. А потом губы короля задрожали, и на королевские глаза набежали слезы. И тут он дал волю ярости.
– Вы – гнусная банда дьяволопоклонников! – заорал он с жутким шотландским акцентом, соскочил с постели и, дрожа от негодования, стал перед фаворитом.
Сэр Роберт поклонился и двинулся к двери.
– Куда это ты направился? – крикнул король.
– Я понял, что ваше величество меня отпускает.
– Ничего подобного! Ты нарочно выводишь меня из себя! Я предупреждаю тебя, Робин, со мной нельзя так играть! – Он сделал пару шагов и заговорил слезливым голосом: – Я ведь так хорошо к тебе относился, Робин, и вот благодарность! Значит, ты такой же неблагодарный, как и остальные?
– Сир, ничто не может умалить мою благодарность и любовь, даже если вы пошлете меня в Тауэр или на плаху… Король прервал его.
– Любовь? Да ты меня совсем не любишь. Ты такой же, как остальные. Все это лишь притворство, ты все время притворялся. Любовь в том, чтобы отдавать. А ты, как и другие, хочешь только брать.
– Сир, я этого не заслужил. Вы ко мне несправедливы.
– Несправедлив? Я – несправедлив?! Да ты же сам доказал свою нелюбовь ко мне, пожелав променять меня на этого негодяя Овербери!
– Если я не уйду из дворца вместе с ним, я стану соучастником несправедливости – ведь он был готов рисковать своей жизнью, чтобы спасти меня. Вот и вся его вина. Каким презренным негодяем я был бы, если бы не разделил наказание, которое сам на него навлек!
