Богдан Сушинский - На острие меча
Серж укоризненно посмотрел на графа: «Зачем ему все эти подробности?»
— Казнил, собственно, мсье Оржак. Нужно сказать, что он мастер этого дела. Мы всего лишь помогали. Но вам лучше бы не знать обо всем этом.
— А после казни он снова связал вас, чтобы могли предстать передо мной в ипостаси пленников?
— Важно было убедить.
— То есть вас он уже не опасался. Заставив казнить товарищей, он, таким образом, связал вас куда надежнее любой веревки: обетом молчания, в сохранении которого заинтересован теперь каждый. Если бы мне было известно это, слугой моим ты бы не стал.
— Будем считать, что вы наняли меня в благодарность за то, что помог избавить лес, всю округу от грабителей. Пока мы довезли бы их до городка и сдали полиции, они могли бы убежать.
— Ну и хитер же ты, отставной сержант, висельнично хитер.
— Дело не во мне, а в трактирщике. Во всей этой истории я всего лишь случайный свидетель.
— Почему в трактирщике? Хочешь намекнуть, что я еще не знаю всей правды о нем?
— Считайте, что вы пока вообще ничего не знаете о горбуне, — заверил его Серж.
— Тогда какого дьявола ты испытываешь мое терпение, сержант?
Серж подождал, пока приблизятся остальные попутчики, и только тогда поведал:
— Начну с того, что это уже третья шайка, которую Оржак истребил при помощи случайно прибившихся к нему военных.
— Нужно же ему было как-то защищаться, — вступился за трактирщика де Морель. Однако отставной сержант саркастически улыбнулся и резко помахал пальцем буквально перед его носом.
— Секрет как раз в том и состоит, что сам же он эти шайки и создавал. К нему нередко прибиваются дезертиры и прочие бродяги. Он выбирает из них будущего вожака и по секрету договаривается о том, что тот создает шайку и грабит его постояльцев. При этом часть награбленного бандиты отдают ему, то есть попросту делятся. Но как только эти грабители начинают чувствовать, что награблено ими уже немало, а значит, надо уходить из этих мест и как-то устраивать свою жизнь в тех краях, где их никто не знает, Оржак расправляется с ними, отбирая все то, что они накопили.
Мушкетеры вопросительно переглянулись. Сейчас они чувствовали себя людьми, которых долго водили за нос, как деревенских простачков.
— Кстати, большую часть награбленного члены шайки прячут в самом трактире или где-то во дворе, — окончательно добивал их сержант, — будучи уверенными, что за его сохранность Оржак отвечает собственным имуществом и даже головой. Собственно, он у них выступает в роли казначея. Питаются они тоже у него, расплачиваясь награбленным. Уже дважды кто-то доносил на Оржака полиции, но всякий раз трактирщик выставлял десятки свидетелей того, как сам он оказывался в роли жертвы грабителей.
— А какие у него виды на Чемпана? — спросил Шевалье.
— Считайте, что это будущий главарь. Правда, на сей раз Оржак клятвенно пообещал, что с ним расправляться не будет, только с его подручными. Может, действительно понял, что это неразумно — лишаться прирученного главаря шайки. Нового найти и обучить не так-то просто. Так, значит, вы приказали подать коня, господин граф? — тут же сменил тему сержант. — Молитвенно, молитвенно…
«Странно, что так недооценил этого несостоявшегося палача Оржака, — подумал д'Артаньян, согласившись с тем, что его собственное участие в разгроме шайки лесных грабителей не такой уж большой грех. Скорее избавление края от еще более страшных грехов, которые они могли бы содеять. — Явно недооценил».
— Здесь, в лесах, свои законы и свои суды, ваша светлость! — крикнул Серж, отвязывая коня д'Артаньяна. — Нам ли менять их?!
19
Леди Стеймен появилась на пороге «усыпальницы» маркизы Эжен Дельпомас неслышно, словно ночной призрак. Маркиза узнала о приходе воспитательницы лишь по отражению в зеркале и, хотя сразу же признала в ней одну из сотрудниц пансионата Марии Магдалины, все же от неожиданности вздрогнула.
— Могу направить вам пансионессу Амелию де Мюно, — сообщила Стеймен вкрадчивым голосом камердинера, объявляющего о приходе важных гостей, которые уже стоят за спиной. — Француженка. Шестнадцати лет. Девственна и непорочна, как Дева Мария накануне святого зачатия.
— Она… подготовлена? — так же негромко, доверчиво поинтересовалась маман Эжен. — Я имею в виду: достаточно ли она подготовлена?
Прежде чем ответить, Стеймен ступила несколько шагов. Для маман Эжен не было секретом, что англичанка прибегла к этому, чтобы, при своей близорукости, получше рассмотреть ее четко просматривающееся через прозрачную белую накидку тело. Тем не менее не одернула леди. Наоборот, расправила плечи и повертелась перед зеркалом:
«Любуйся, любуйся, старая закоренелая мастурбантка, — мстительно улыбнулась она. — В свои сорок я все еще выгляжу женщиной, которой могут позавидовать двадцатилетние».
Это было правдой. По-девичьи стройная, с туго налитым, слегка смугловатым, под легкий крестьянский загар, телом, маман Эжен не могла не привлекать внимания мужчин и не вызывать зависти женщин. Тем более что одежда, которую она носила, всегда плотно, вызывающе контрастно облегала ее тело. А слегка удлиненное, благородное лицо с не совсем правильными, но довольно привлекательными чертами все еще обходилось без морщин, по крайней мере, глубоких, удивляя своим естественным, здоровым цветом. Вполне приличествующим женщине, большая часть жизни которой прошла в пределах ее загородного имения «Лесная обитель».
— Подготовлена-то она неплохо. Но, смею заметить, строптива.
— Тем не менее пройдет через то же, через что проходят все остальные. Вы объяснили ей, что встреча и беседа со мной — одно из испытаний на подготовленность пансионессы к трудному «пути к короне»?
— Еще бы, госпожа маркиза! Самым тщательнейшим образом.
— Что это важнейшее испытание…
— Сейчас она в этом убедится.
— …которое выдержали многие наши воспитанницы, добившиеся теперь значительного веса не только в парижском свете, но и при дворах иностранных монархов.
Эжен запрокинула голову, осмотрела в зеркало свою длинную смуглую шею, зная, что именно она, скорее любой другой части тела, предаст ее перед ликом старости, и, лишь убедившись, что особого повода для тревоги пока нет, вновь метнула взгляд в сторону леди Стеймен.
— И даже назвала имена некоторых из них. Например, графини д’Оранж, придворной дамы королевы Польши.
— О да, пример, достойный подражания, — насмешливо подтвердила маман Эжен.
— Как, впрочем, и графиня де Ляфер.
