Бернард Корнуэлл - Экскалибур

— Мерлин потребовал вернуть Экскалибур, — промолвил Артур. Он всегда знал, что рано или поздно это произойдет, с того самого далекого дня, когда Мерлин вручил юному Артуру магический меч.

— И ты отдашь? — встревоженно спросил я. Артур поморщился.

— А если и нет, Дерфель, по-твоему, это положит конец Мерлиновой чепухе?

— Если это и впрямь чепуха, господин, — проговорил я, вспоминая светящуюся нагую девушку и твердя себе, что она — вестница великих чудес.

Артур отстегнул меч вместе с узорчатыми ножнами.

— Вот сам ему меч и вези, Дерфель, — недовольно буркнул он, — сам и вези. — Он всунул драгоценный меч мне в руки. — Но скажи Мерлину, что я хочу получить его назад.

— Скажу, господин, — пообещал я. Ибо если боги не явятся в канун Самайна, тогда Экскалибур придется извлечь из ножен в битве против объединенного воинства саксов.

Но до кануна Самайна было уже рукой подать, а в ночь мертвых боги будут призваны на землю.

Ради этого на следующий же день я повез Экскалибур на юг.

ГЛАВА 3

Май Дун — это громадный холм к югу от Дурноварии; надо думать, некогда то была величайшая из крепостей Британии. Обширная, плавно закругленная, точно купол, вершина протянулась на восток и на запад, а вокруг нее древний народ возвел три стены — три крутых дерновых вала. Никто ведать не ведает, когда крепость была построена и как; иные верят, будто укрепления возвели сами боги, не иначе, ибо тройные стены кажутся неправдоподобно высокими, а рвы небывало глубокими: тут явно поработали не простые смертные. Впрочем, ни высота стен, ни глубина рвов не помешали римлянам захватить крепость и перебить весь гарнизон. С того самого дня Май Дун опустел, если не считать небольшого каменного храма Митры, что победители-римляне возвели в восточном конце плоской возвышенности. Летом старая крепость — чудо что за место: на обрывистых стенах пасутся овцы, над травой, диким тимьяном и орхидеями порхают бабочки, а поздней осенью, когда ночи коротки, а над Думнонией с запада проносятся дожди, холм превращается в промозглую голую высоту, где ветер пробирает до костей.

Главная дорога наверх подводит к лабиринтоподобным западным вратам. Я поднимался по раскисшей, скользкой грязи, неся Экскалибур Мерлину. А вместе со мною к вершине устало брела целая толпа простолюдинов. Одни сгибались под тяжестью громадных вязанок хвороста, другие несли мехи с питьевой водой, кое-кто подгонял волов, а те тащили громадные древесные стволы или волокуши, нагруженные обрубленными сучьями. Бока волов покрылись кровавыми разводами: выбиваясь из сил, животные влекли непосильный груз по крутой, предательской тропе туда, где высоко надо мной на внешнем, поросшем травой крепостном валу дежурили копейщики. Присутствие стражи подтвердило то, что я услышал в Дурноварии: Мерлин закрыл доступ на Май Дун для всех, кроме тех, кто пришел работать.

Ворота охраняли два копейщика. Оба ирландцы: Черные щиты, нанятые от Энгуса Макайрема. Я задумался про себя: а ведь Мерлин целое состояние растратил на подготовку этого заброшенного земляного форта к приходу богов! Стражники сразу поняли, что я не из числа рабочих, и сошли по склону мне навстречу.

— Что у тебя здесь за дело, господин? — почтительно спросил один из них. Я был не в доспехах, зато при Хьюэлбейне, и одни ножны уже выдавали во мне человека не из простых.

— У меня дело к Мерлину, — отвечал я. Но стражник не посторонился.

— Многие приходят сюда, господин, уверяя, будто у них дело к Мерлину, — промолвил он. — Но что за дело господину Мерлину до них?

— Скажи Мерлину, — велел я, — что лорд Дерфель принес ему последнее из Сокровищ. — Я постарался произнести эти слова сколь можно более торжественно, но на Черных щитов впечатления, похоже, не произвел. Тот, что помоложе, ушел наверх сообщить кому следует; тот, что постарше, добродушный рубаха-парень — ну да копейщики Энгуса в большинстве своем таковы! — разговорился со мной. Черные щиты пришли из Деметии, королевства, что Энгус основал на западном побережье Британии, но ирландские копейщики Энгуса, пусть и захватчики, не внушали такой ненависти, как саксы. Ирландцы сражались с нами, воровали наше добро, обращали нас в рабство, они присвоили нашу землю, но они говорили на языке, схожем с нашим, их боги были и нашими богами, и, когда они с нами не воевали, они легко уживались с местными бриттами. Некоторые, вот, например, тот же Энгус, ныне вообще больше смахивали на бриттов, нежели на ирландцев: не его ли родная Ирландия всегда гордилась тем, что римляне ее так и не захватили, а теперь вот приняла религию, принесенную римлянами! Ирландцы обратились в христианство, хотя Владыки-из-за-Моря — ирландские короли вроде Энгуса, захватившие земли в Британии, по-прежнему держались старых богов. Будущей весной, ежели только обряды Мерлина не призовут богов нам на помощь, эти Черные щиты, конечно же, станут сражаться за Британию против саксов, подумал я про себя.

Спустился мне навстречу не кто иной, как юный принц Гавейн. Он гордо прошествовал вниз по тропе в своих выбеленных известкой доспехах, хотя, надо признать, великолепие его малость подпортилось — он поскользнулся в луже и несколько ярдов проехался на заднице.

— Лорд Дерфель! — закричал он, неуклюже поднимаясь на ноги. — Лорд Дерфель! Сюда, сюда! Добро пожаловать! — Я направился к нему — и Гавейн просиял широкой улыбкой. — Ну разве не потрясающе? — спросил он.

— Еще не знаю, о принц.

— Победа! — ликовал он, осторожно обходя слякотное место, на котором поскользнулся прежде. — Великий труд! Помолимся же, чтобы труд этот не пропал втуне.

— Вся Британия о том молится, кроме разве христиан, — проговорил я.

— Спустя три дня, лорд Дерфель, в Британии не останется более христиан, — заверил он меня, — ибо к тому времени все узрят истинных богов. Если, конечно, дождь не пойдет, — встревоженно добавил Гавейн. Он поглядел на небо, на зловещие тучи, и чуть не расплакался.

— Дождь? — не понял я.

— Или, может, это тучи заслонят от нас богов. Дождь или тучи, я толком не понял, а Мерлин злится. Он ничего не объясняет, но думается, это дождь нам враждебен или, может, все-таки туча. — Он помолчал с разнесчастным видом. — Или и то и другое. Я спросил Нимуэ, да только она меня не жалует, — убито признался Гавейн, — так что я не знаю доподлинно, но прошу богов о ясном небе. А последнее время все пасмурно, тучи идут и идут; небось это христиане молятся о дожде. А ты правда привез Экскалибур?

Я развернул ткань, извлек на свет меч в ножнах и повернул его рукоятью к Гавейну. В первое мгновение юноша не решался дотронуться до клинка, затем робко протянул руку и извлек Экскалибур из ножен. Благоговейно полюбовался клинком, коснулся пальцем выгравированных завитков и вырезанных по стали драконов.