10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
Человек в зеленом мундире возник слева от бригадира. В руке у него был тяжелый кавалерийский палаш, оружие в равной степени брутальное и неудобное, и первый же выпад пришелся в горло одного из французов. Кровь из раны ударила выше «орла» на древке. Голова завалилась назад, хотя тело еще бежало. Шарп повернулся, вонзил клинок в живот второму, крутанул, чтобы лезвие не застряло в теле, и пнул беднягу в пах, высвобождая оружие. Вражеский штык продырявил ему мундир, но подоспевший на помощь англичанину Гальяна уколол француза в бок своей игрушечной сабелькой.
Держа маркизу за руку, бригадир мог только смотреть. Шарп убил одного француза и повалил другого, потратив на это столько же времени, сколько понадобилось бы Муну, чтобы прихлопнуть муху. Теперь на него пошли сразу двое, и бригадир подумал, что капитан отступит, уклонится от неравной схватки, но тот, презрев опасность и здравый смысл, шагнул им навстречу и, отбив штык палашом, нанес удар в лицо. Сапогом в пах – и один уже на земле. Зато второй успел сделать выпад, и Мун невольно зажмурился, но Шарп с невероятной ловкостью уклонился от мелькнувшего штыка и обрушился на противника. Лицо его исказила такая ярость, что бригадиру вдруг стало жаль несчастного француза.
– Мразь! – прорычал Шарп.
Палаш мелькнул еще быстрее штыка, и француз, выронив мушкет, схватился обеими руками за воткнувшийся в живот клинок. Капитан вырвал его, а подоспевший Перкинс добил противника штыком. Оказавшийся рядом с командиром Харпер пальнул из своей страшной семистволки, и двух французов отбросило на пару шагов. Кровь брызнула во все стороны, и остальные, сочтя, что с них хватит, вернулись в строй.
– Шарп! – крикнул Мун.
Капитан даже не повернулся. Сунув палаш в ножны, он снял с плеча винтовку, упал на колено и прицелился.
– Сдохни, сволочь, – процедил он и потянул за спусковой крючок. Дуло выплюнуло клуб дыма, но Вандал остался в седле и все так же гнал своих людей на ирландцев Гоуга. Шарп выругался и подозвал Хэгмена. – Дэн, застрели этого мерзавца!
– Шарп! – снова крикнул Мун. – Пушка!
Капитан обернулся. Женщина с вуалью оказалась Катериной, чему он не очень-то и удивился. Вот только какого дьявола бригадир притащил ее из города на эту бойню? Он посмотрел на брошенную гаубицу и увидел торчащую трубку. Это означало, что орудие заряжено. Шарп поискал глазами пальник. Не видно. На помощь левому флангу 8-го полка спешил резервный батальон Лаваля, а наперехват ему со стороны холма двигались две роты «Цветной капусты» и остатки португальских касадоров. Гаубицу можно было бы повернуть против французов, но… Он вспомнил беднягу Джека Буллена.
– Сержант, разверните чертову пушку!
Вчетвером они подняли хобот лафета и повернули гаубицу в сторону 8-го полка.
– Ловите! – Бригадир бросил Шарпу трутницу.
– В сторону!
Капитан торопливо высек искру, подул на обугленный фитилек в коробке, а когда огонек разгорелся, вытащил, опалив пальцы, всю тряпицу и, перегнувшись через колесо гаубицы, бросил ее в трубку. Порох зашипел, и Шарп пригнулся.
Гаубица бухнула, колеса оторвались от земли, и орудие отпрыгнуло. Заряжена она была картечью, и десятки свинцовых шариков и мушкетных пуль, составлявших ее начинку, ударили во фланг французов с силой батальонного залпа. Из-за небольшого расстояния широкого разлета не получилось, но в плотно спрессованной колонне картечь проделала громадную брешь, в которой пропал и полковник Вандал. Вытащив палаш, Шарп ждал. Тем временем красномундирники и касадоры обратили огонь против резервного батальона. Пушки Дункана хлестали противника снарядами и шрапнелью. Какой-то раненый выл, как пес.
Полковник Вандал лежал на земле. Свалившаяся лошадь, умирая, билась головой о песок. Полковник остался цел, хотя и сильно ударился при падении. Поднявшись, он увидел приближающихся к «орлу» красномундирников.
– Убейте их! – крикнул Вандал, но вместо крика получилось что-то вроде хриплого карканья. Громадного роста сержант с пикой атаковал защищающих «орла» французских сержантов. – Убейте их! – снова крикнул Вандал, и тут какой-то худосочный мальчишка-офицерик набросился с сабелькой на младшего лейтенанта Гильмена, имевшего честь держать императорского «орла».
Вандал выбросил руку с саблей и почувствовал, как острие уткнулось в ребра. Не обращая внимания на рану, красномундирник ухватился левой рукой за древко и попытался вырвать штандарт у Гильмена. Два подоспевших французских сержанта с проклятиями пронзили ирландца алебардами, и жизнь в глазах смельчака погасла еще раньше, чем он свалился на землю. Но уже в следующее мгновение один из сержантов пошатнулся и выронил алебарду – от левого глаза осталась только залитая кровью дыра.
– Faugh a ballagh! – прогремел зычный голос.
Прапорщика Кеога убили на глазах сержанта Мастерсона, и теперь Мастерсон был очень зол. Уложив одного из убийц ударом пики, он отбросил второго и воткнул наконечник в горло лейтенанту Гильмену. Гильмен захрипел, на губах у него вспузырилась кровь, и Вандал потянулся к «орлу», но ирландец, вырвав штандарт из слабеющих рук умирающего, отшвырнул лейтенанта на полковника. Капитан Лекруа, взревев от гнева и возмущения, замахнулся на здоровяка-ирландца саблей, какой-то красномундирник вонзил ему между ребрами штык, а другой проломил череп прикладом мушкета, и последним, что видел на этом свете капитан Лекруа, был драгоценный символ в лапах громилы-сержанта. Несколько человек попытались отнять «орла», но тут накатила новая волна красномундирников, и в дело вступили штыки.
– Коли! – надтреснутым голосом командовал сержант. – Назад! Работайте!
Мастерсон как сумасшедший размахивал трофеем и орал что-то нечленораздельное.
