Александр Дюма - Сорок пять
Им овладел какой-то внезапный страх, чувство неодолимого ужаса, и пока светский любезник кардинал выводил за руку прекрасного пажа, Анри дю Бушаж устремился прочь из комнаты, так что когда Франсуа вернулся в сопровождении дамы, улыбающейся при мысли о том, что она вернет чье-то сердце в мир живых людей, комната была пуста.
Франсуа нахмурился и, сев за стол, заваленный письмами и бумагами, быстро написал несколько строк.
– Будьте так добры, позвоните, дорогая графиня, – сказал он, – звонок у вас под рукой.
Паж повиновался.
Вошел доверенный камердинер.
– Пусть кто-нибудь из курьеров тотчас же сядет на коня, – сказал Франсуа, – и отвезет это письмо господину главному адмиралу в Шато-Тьерри.
Глава 22.
СВЕДЕНИЯ О Д'ОРИЛЬИ
На следующий день, когда король работал в Лувре с суперинтендантом финансов, пришли ему сообщить, что г-н де Жуаез-старший только что приехал из Шато-Тьерри и ожидает его в кабинете для аудиенций с поручением от монсеньера герцога Анжуйского.
Король тотчас же бросил дела и устремился навстречу своему любимому другу.
В кабинете находилось немало офицеров и придворных. В тот вечер явилась сама королева-мать в сопровождении своих фрейлин, а эти веселые девицы были как бы солнцами, вокруг которых постоянно кружились спутники.
Король протянул Жуаезу руку для поцелуя и довольным взглядом окинул собравшихся.
У входной двери на обычном месте стоял Анри дю Бушаж, строго выполнявший свои служебные обязанности.
Король поблагодарил его и дружелюбно кивнул ему головой, на что Анри ответил низким поклоном.
От этих знаков королевской благосклонности Жуаезу вскружило голову, и он издали улыбнулся брату, не приветствуя его все же слишком заметно, дабы не нарушить этикета.
– Сир, – сказал Жуаез, – я послан к вашему величеству монсеньером герцогом Анжуйским, только что вернувшимся из Фландрского похода.
– Брат мой здоров, господин адмирал? – спросил король.
– Настолько, сир, насколько это позволяет его душевное состояние. Не скрою от вашего величества, что монсеньер выглядит не очень хорошо.
– Ему необходимо развлечься после постигшего его несчастья, – сказал король, очень довольный тем, что может упомянуть вслух о неудаче своего брата, делая при этом вид, что жалеет его.
– Я думаю, что да, сир.
– Нам говорили, что поражение было жестокое.
– Сир…
– Но что благодаря вам значительная часть войска была спасена. Благодарю вас, господин адмирал, благодарю. А бедняга Анжу хотел бы нас видеть?
– Он пламенно желает этого, сир.
– Отлично, мы с ним увидимся. Вы согласны, сударыня? – сказал Генрих, оборачиваясь к Екатерине, чье лицо упорно не выдавало терзаний сердца.
– Сир, – ответила она, – я бы одна отправилась навстречу сыну. Но раз ваше величество готовы присоединиться ко мне в этом порыве сердечных чувств, путешествие станет для меня приятной прогулкой.
– Вы отправитесь с нами, господа, – обратился король к придворным. – Мы выедем завтра, ночевать я буду в Мо.
– Так я, сир, вернусь к монсеньеру с этой радостной вестью?
– Ну, нет! Чтоб вы так скоро покинули меня? Нет, нет. Я вполне понимаю, что к представителю дома Жуаезов мой брат чувствует симпатию и хочет видеть его при себе, но ведь Жуаезов у нас два… Слава богу!.. Дю Бушаж, пожалуйста, поезжайте в Шато-Тьерри.
– Сир, – спросил Анри, – позволено ли будет мне, после того как я извещу монсеньера герцога Анжуйского о приезде вашего величества, возвратиться в Париж?
– Вы поступите, как вам заблагорассудится, дю Бушаж, – сказал король.
Анри поклонился и пошел к выходу. К счастью, Жуаез все время следил за ним.
– Разрешите мне, сир, сказать брату несколько слов? – спросил он.
– Конечно. Но в чем дело? – понизив голос, спросил король.
– Дело в том, что он хочет в один миг выполнить поручение и в один же миг возвратиться, а это противоречит моим планам, сир, и планам господина кардинала.
– Иди же и поскорее спровадь этого влюбленного безумца.
Анн побежал за братом и нагнал его в прихожих.
– Итак, – сказал Жуаез, – ты очень торопишься выехать, Анри?
– Ну, конечно, брат.
– Потому что хочешь поскорее вернуться?
– Это правда.
– Значит, ты рассчитываешь пробыть в Шато-Тьерри лишь самое короткое время?
– Как можно меньше.
– Почему?
– Там, где развлекаются, брат, мне не место.
– Как раз наоборот, Анри, именно потому что монсеньер герцог Анжуйский должен устраивать для двора празднества, тебе бы и следовало остаться в Шато-Тьерри.
– Для меня это невозможно, брат.
– Из-за твоего желания удалиться от мира, жить в суровом затворничестве?
– Да, брат.
– Ты обращался к королю с просьбой о льготном сроке?
– Кто тебе об этом сказал?
– Да уж я знаю.
– Это верно, я ходил к королю.
– Ты не получишь льготы.
– Почему, брат?
– Потому что королю совсем неудобно лишаться такого слуги, как ты.
– Тогда наш брат-кардинал сделает то, что его величеству не угодно будет сделать.
– И все из-за какой-то женщины!
– Анн, умоляю тебя, не настаивай.
– Хорошо, успокойся, не стану. Но давай же наконец поговорим начистоту. Ты едешь в Шато-Тьерри. Так вот, вместо того чтобы возвращаться так поспешно, как тебе хотелось бы, ты – таково мое желание – подожди меня на моей квартире. Мы давно уже не жили вместе. Мне надо, пойми это, побыть наконец с тобой.
– Брат, ты едешь в Шато-Тьерри развлекаться. Брат, если я останусь в Шато-Тьерри, я все тебе отравлю.
– О, ничего подобного! Я ведь не так податлив, у меня счастливая натура, весьма способная совладать с твоим унынием.
– Брат…
– Позвольте, граф, – сказал адмирал с властной настойчивостью, – здесь я представляю вашего отца, и я требую, чтобы вы ждали меня в Шато-Тъерри. Там у меня есть квартира, где вы будете как у себя дома. Она в первом этаже, с выходом в парк.
– Раз вы приказываете, брат… – покорно вымолвил Анри.
– Называйте это как вам угодно, граф, желанием или приказанием, но дождитесь меня.
– Я подчиняюсь вам, брат.
– И я уверен, что ты не будешь на меня в обиде, – добавил Жуаез, сжимая юношу в объятиях.
Тот с некоторым раздражением уклонился от поцелуя, велел подавать лошадей и тотчас же уехал в Шато-Тьерри.
Он мчался, охваченный гневом человека, чьи планы оказались внезапно нарушенными, то есть просто пожирая пространство.
