Советское – Лучшее! - Алекс Бертран Громов
Характерной приметой был и принятый в 1918 году план монументальной пропаганды: появление памятников – символов новой советской эпохи, среди которых уже не существующий памятник советской Конституции и памятная доска в Кремлевской стене «Павшим в борьбе за мир и братство народов».
Это был переход в иное измерение бытия. И это было не просто переходом деревенского парня к городскому образу жизни – такой переход не был чем-то новым для наших мест. Это было началом скачка от самых глубоких основ разрушенного уклада народной жизни сразу на вершину современной тенденции человечества – скачка из прошлого в будущее. Сказанное не есть лишь сегодняшняя интерпретация прошлого события. Мы все на самом деле чувствовали тогда какой-то символический и даже мистический смысл происходившего. Предчувствие какого-то великого перелома было уже подготовлено долгими годами предшествующей истории. Россия оказалась историческим новатором в прокладывании путей в будущее, а мне было суждено стать мыслителем этого исторического творчества. Мы были первооткрывателями, колумбами исторических поисков человечества».
Александр Зиновьев
В годы первой пятилетки широко была распространена и идея создания соцгородов из отдельных типовых жилкомбинатов. «Архитекторы стремились создать новый облик жилой застройки, в котором основным приемом пространственно-временной композиции становится выявление идеи коллективного быта, взаимосвязи жилых ячеек и мест социального контакта» (Авангардстрой. Архитектурный ритм революции 1917 года / авторы-сост: Чепкунова И., Костюк М., Желудкова Е., Аметова М., Власова Е. М.).
Первым советским выражением идеи жилого микрорайона стал микрорайон Ленинской Слободы, конкурс на проект застройки которого был объявлен в сентябре 1922 года. Единогласно лучшим был признан проект Александра Веснина. Небольшие трехэтажные жилые дома должны были занимать не более трети площади застройки, а квартиры в них предлагалось разделить по составу семьи: большинство для семейных с общими коммунальными помещениями и лишь четверть – для одиноких.
Появились проекты реконструкции крупных городов, в том числе Петрограда, Ярославля и Москвы. Так, профессор Сергей Шестаков в 1921–1925 годах разрабатывал план «Большой Москвы», которая включала пригородную зону. В ряде градостроительных предложений предусматривались разуплотнение центра и введение в него зеленых насаждений, развитие жилищного строительства на окраинах, а также включение в орбиту города пригородных населенных пунктов.
Как из рога изобилия посыпались самые дикие проекты. Для проживания горожан предлагались «летающие города» (несомые дирижаблями), «горизонтальные небоскребы» (вытянутые по горизонтали над городом параллелепипеды на ножках‑опорах), «новые дезурбанистические поселения» (вереницы коттеджей, растянувшиеся на сотни километров вдоль центрального шоссе). Проводить свой отпуск трудящиеся должны были в «сонных сонатах» – огромных дортуарах, плавно покачивающихся под нежную музыку в сочетании с усыпляющими ароматами.
А. Рогачев. Москва. Великие стройки социализма
В рабочих клубах человек труда должен был пройти через обработку, целью которой было формирование у него идейного самосознания и высокого идейного уровня. Рабочие клубы должны были воспитывать у трудящихся солидарность и интернационализм, пробуждать низовую инициативу рабочих масс, участвовать и правильно реагировать на коллективную критику. В ряде клубов планировалось сделать раздвижные стены, убирающиеся потолки и трансформирующиеся залы – в том числе для пропускания через зал демонстраций.
Историю советского авангарда можно было бы написать сквозь призму его тяги к межзвездным путешествиям. Следующей главой в ней, после Шкловского и хлебниковской «Трубы марсиан», был бы снятый в 1924 году фильм Якова Протазанова «Аэлита». В нем марсианский город – центр деспотии, в котором земляне устраивают восстание, – предстает как один из примеров конструктивистской застройки. Декорации, созданные Исааком Рабиновичем в виде заостренных стеклянных многогранников, и костюмы работы Александры Экстер придают происходящему какую-то потустороннюю сексуальность.
К слову, советская космическая программа через много лет после разгрома авангарда использовала многие из его утопических стремлений.
Оуэн Хазерли. Воинствующий модернизм
Советскому авангарду выпало не так уж много времени, в которое он был актуальным и официально одобряемым, однако он успел не только полноценно развиться на практике и в теории, но и действительно изменить облик советских городов и поселков, промышленных центров и курортов. А многое из наработок, видоизменяясь и трансформируясь, дошло до наших дней: «…после революции архитекторы, приступившие к созданию нового жилья для людей нового общества, имели в арсенале проектирования три основные модели массовой жилой застройки, доставшиеся в наследство от буржуазной благотворительности и начинавших зарождаться демократических ценностей. Назовем их условно: фабричный поселок, город-сад и дома дешевых квартир» (Авангардстрой. Архитектурный ритм революции 1917 года / авторы-сост: Чепкунова И., Костюк М., Желудкова Е., Аметова М., Власова Е.).
Авангардисты стремились обеспечить естественное освещение.
Фото А. Б. Громова
В 1919 году была создана Комиссия живописно-скульптурно-архитектурного синтеза (Живскульптарх), в которую входили скульпторы и художники, архитекторы. Задачей комиссии (ее членами были Родченко и Ладовский) был поиск новых решений для новых пространственных запросов российской постреволюционной действительности. Созданные этой комиссией эскизы так и не были реализованы. Это были проекты использования пространства для постреволюционного единства людей, в числе которых должны были быть стадионы, киностудии, «Храм общения народов» (предназначенный для проведения массовых действ) и сформированные большие жилые кварталы.
Модель башни Татлина
Кроме того, именно в эпоху советского авангарда появились проекты необычайных в своей грандиозности памятников, таких как Дворец Советов, который должен был стать фактически пьедесталом для гигантской статуи Ленина, или знаменитая башня Татлина.
Одним из самых фантастических и впечатляющих для 1920-х годов оказался архитектурный проект памятника III Интернационалу, созданный художником В. Е. Татлиным в 1919–1920-х годах. Татлин предлагал построить спиральную по форме башню высотой 400 метров. Ее металлический каркас представлял собой сложную объемно-пространственную конструкцию, внутри которой планировалось разместить главные учреждения «социалистического государства будущего» в четырех самостоятельных зданиях в форме куба, пирамиды, цилиндра и полушария. Конструкция планировалась кинетической: подвешенные к каркасу объемы должны были вращаться вокруг своих осей… башня символизировала социалистическую революцию и провозглашаемое ею единение всех народов в Интернационале.
Авангардстрой. Архитектурный ритм революции 1917 года /авторы-сост: Чепкунова И., Костюк М., Желудкова Е., Аметова М., Власова Е.
Согласно своему функциональному назначению, башня Татлина должна была стать самым важным архитектурным сооружением страны. В здании
