Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России - Ника Марш
Предполагаемые молодожены должны были достичь определенного возраста. Известно, что церковные правила XVIII века позволяли венчать с тринадцати лет девиц и с пятнадцати – парней. Но император Петр I в 1724 году повелел: к алтарю не должно вести детей, должны подрасти и уму-разуму набраться, а еще пусть идут по доброй воле (он-то знал, о чем говорил, пережив первый неудачный брак и наблюдая провалившийся союз своего сына). Еще император хотел, чтобы венчали грамотных. Ну пусть хоть имя смогут подписать да прочесть! Но этот, вполне справедливый, закон Петра остался преимущественно на бумаге. И крепостных женили как хотели, и знатных девушек – по воле семей. Княжон и графинь тоже не спрашивали, за кого они хотят замуж. И возраст учитывать не спешили. Мать княгини Дашковой[29] первый раз выдали замуж в двенадцать лет, и за такого лиходея, от которого она потом сбежала… Тринадцатилетнюю дворянку Анну Яковлеву повенчали с горным инженером Карамышевым старше ее в два раза.
Возраст был важен еще и по другой причине. На Руси очень долго считалось, что засидеться в девках – позорно. В двадцать лет любая могла получить прозвище «непетое волосье» или «вековуха». Да и парню желательно было обзавестись семьей к тому же возрасту. Если этого не случалось, господа могли назначить штраф. Так делал, например, князь Александр Борисович Куракин. Да и не только он один в конце XVIII века! Хороший работник, по мнению помещика, должен был обязательно обзавестись семьей. Свой двор, жена, дети – гарантировали определенную покладистость, стремление работать и зарабатывать. Вольнолюбивый крестьянин мог и на сторону посмотреть, и убежать. Такой был ненадежен во всех отношениях… Так что вывод напрашивался сам: пусть крестьяне и дворня лучше женятся, чем болтают между собой! Поместью больше прока.
Бестужев-Рюмин[30] тоже сделал пометку в инструкции – женить и выдавать замуж к двадцати годам, не позже. А впоследствии добавил еще одно уточнение: пусть выходят «на сторону», только просят об этом соизволения. Внести уточнение пришлось по очень простой причине. Дело в том, что среди владений барина оказались и весьма отдаленные села, где явно не хватало женихов и невест. Если бы все крестьяне женились между собой, это неизбежно привело бы к кровосмешению, что было куда хуже. Нарушения церковных законов боялись ничуть не меньше, чем светских!
Кстати, возрастные рамки появились тоже не просто так. Природа брала свое, и молодые да холостые начинали встречаться друг с другом. «Девки впадают в блуд, – писал Бестужев-Рюмин, – и для того крестьянам детей своих содержать в крепости и страхе… И ежели прежде 20 лет от бесстрашия отцова и несмотрения матери (девка) впадет в блуд, за то и отцу, и матери, и девке, и блуднику… ежели изобличается… при собрании людей жестоко кошками[31] наказаны будут».
В матримониальные планы своих крепостных решил вмешаться в 1826 году князь Голицын. Его управляющий подсчитал: во владениях князя с избытком бедных дворов, которые платежеспособностью не отличаются (а оброк надо собирать!), но есть и богатые. Зажиточные! Посидев над бумагами, Голицын принял решение. Надобно крестьянское добро перемешать. Перераспределить. Путем брака, конечно! Как тут не вспомнить Полиграфа Полиграфовича Шарикова с его «все поделить».
«Первостатейных крестьян к выдаче дочерей своих за несостоятельных… крестьян в замужество… – писал барин указание управляющему, и тут же пояснял, что будет, если его господская воля не исполнится. – Девок, которые избегают замужества, прикажу отправить для выдачи в другие вотчины или перевести их… на суконную фаб- рику».
Но лично помещики все-таки редко вмешивались в брачные дела крепостных. Только если имение небольшое или владелец, например, был вынужден убивать в нем время (как было с упомянутым Бестужевым-Рюминым). В волостях женитьбы крепостных устраивали по своему усмотрению управляющие или старосты. Бывали, конечно, исключения из правил. Одно из таких задокументировал поэт XIX века Владимир Печерин.
Дворянин Печерин родился в 1807 году в Киевской губернии, а в двадцать два года поступил в Санкт-Петербургский университет. Студента сочли способным: он изучал филологию, греческий и латинский языки. Однажды, возвращаясь домой после занятий, он увидел, что его ожидает у порога замызганная грязью старуха. Выглядела она как странница или нищенка, но оказалась не тем и не другим, а крепостной самого Печерина. Устало и растерянно старуха рассказала, что отправилась в длинный путь из южной губернии, чтобы просить барина о милости. Деревенский староста решил обвенчать ее младшую дочь с парнем по собственному выбору. Акулина, двадцатилетняя местная красавица, умоляла и плакала, но ее слово ровным счетом ничего не значило. Чтобы защитить свою любимицу, старуха и отправилась в дорогу. Пусть бы хозяин отписал подробную инструкцию для старосты: должно выдать девку замуж за того, кого она хочет. Есть у нее на примете молодец по сердцу! И никак иначе!
Опешивший молодой помещик возражать не стал. Немедленно взял бумагу и чернила, чтобы составить грамоту: «Выдать девку Акулину за парня…» Уточнив имя жениха, Печерин подписал бумагу и отдал старухе. «Я совершил самовластный акт помещика, – писал Печерин, – это меня взбесило». Осерчал помещик, что закон так несправедлив и требует его участия в столь мелочных вопросах. Но вот что любопытно. Печерин выдал старухе бумагу, но даже не подумал, как она отправится обратно на юг. Есть ли у нее деньги или пойдет пешком, от монастыря к монастырю (как часто путешествовали бедняки). Типичное легкомысленное поведение барина.
Почему так пеклась мать о своей Акулине – понять можно. В XVIII и XIX веках помещики могли браком и наказать. Женить красавца на дурехе и грязнуле, выдать замуж молодую крестьянку за старика. Вполне возможно, что девушка, которой барин Печерин помог устроить судьбу, тоже была уготована кому-то в виде наказания. Что мог возразить на это крепостной? Практически ничего. Поэтому-то, как писал А. Н. Радищев, «они, друг друга ненавидя, властью своего господина влекутся на казнь». Акулине повезло с матерью и с помещиком. Ведь мог и отказаться!
Совсем не повезло другой крепостной, Анне Ивановой. Девица нарушила главное правило – сбежала, чтобы выйти замуж за любимого парня. Иванову не только быстро нашли, но и принудили выйти замуж за крестьянина Михаила Парфенова из села Березовка. Так помещик А. И. Скорятин наказал непокорную крепостную.
У крепостных были свои правила для брака: в большой семье первым делом вели к алтарю старших дочерей. Затем наступал черед остальных (остаться
