Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России - Ника Марш
В Испанских королевствах (их число на Пиренейском полуострове менялось от века к веку) избавлялись от крепостного права тоже постепенно. Но помимо чумы в Каталонии и Арагоне этому поспособствовали жестокие бунты. Отрицать очевидное стало бесполезно: крестьяне доведены до отчаянья. Не желая новых потерь, да еще в условиях освободительного движения от мавров, Реконкисты, король Фердинанд Арагонский подписал указ об отмене крепостного права. Освободиться можно было только за денежный выкуп, и этот шанс использовали очень многие. Другого выбора все равно не существовало.
Немецкие земли ощутили на себе весь ужас крепостничества позже, в XVII веке. С 1618 по 1648 год Европа участвовала в Тридцатилетней войне, и как раз в этот период Померания и Мекленбург оказались территориями несвободы. Тяжелые условия жизни, непосильный труд, которому подвергали бесправных крестьян, все это осталось в воспоминаниях современников. Аристократы из немецких княжеств выжимали из несчастных последние соки – компенсировали собственные потери во время войны. Не менее жестокими были и польские паны. В условиях крепостного права в Польше XV века барщина отнимала у крестьянина 6 дней из 7. В истории Дании тоже есть такая позорная страница: при короле Фредерике I (1471–1533) несвободных людей легко продавали на рынке.
У Исландии крепостная история делится на два периода. Изначально на острове викингов существовало рабство (как практически во всех цивилизациях на определенном этапе). В 1117 году вольные северные люди от него благородно отказались. Но… в 1262 году Ледяная страна признала владычество Норвегии и отныне подчинялась ее законам. Два века спустя в Исландии ввели вистарбанд, своеобразный аналог крепостного права. Любой, кто не владел личным имуществом, равным по стоимости 2–3 коровам, должен был пойти в найм к землевладельцу. Выход из этого состояния был один – работать, работать и еще раз работать. В этом случае имелся слабый шанс обзавестись небольшим капиталом, который бы мог позволить взять в аренду клочок земли.
Климатические условия и малый объем территорий не позволяли работникам трудиться эффективно. Получить самостоятельность выходило у немногих. В конце 1890-х крепостная зависимость распространялась на ¼ населения острова! Условия труда мужчин, женщин и детей были такими плачевными, что об этом было стыдно даже говорить. Лишь в 1894 году Исландия отказалась от многовекового порядка. По сути, страна стала одной из последних в мире, где крепостное право было отменено.
Разные формы зависимости, очень близкие к положению крепостных в Российской империи, существовали в Чехии, Венгрии, Швеции. Рабство в Соединенных Штатах Америки просуществовало до 1865 года. И мало кто знает, что кроме африканцев была в США еще и каста «белых рабов» – ирландцев, захваченных англичанами во время покорения Ирландии в 1649–1651 годах.
У крепостного права и рабства много общего. Крепостных, как и рабов, использовали для личных нужд. Прежде всего – для работы. И словно коров или коз, также разводили. Для этого организовывали свадьбы.
Глава 5
Как женили крепостных
Историю о том, как женили крепостных – в построении да по команде, – часто связывают с именем Александра Васильевича Суворова[28]. Согласно городской легенде, никого из крестьян не спрашивали, хотят ли они жениться. Девушек и парней просто строили в два ряда, а затем командовали, как солдатам, чтобы они взялись за руки. Так получались пары. Приходской батюшка был уже на месте и быстро венчал «женихов и невест». Вопрос с браком для двух десятков молодых крепостных решался за несколько минут.
Вместе с тем необходимо отметить, что документального подтверждения этому анекдоту нет. Однако точно известно, что генералиссимус на самом деле определял, кому следует жениться, и принимал в решении этого вопроса самое непосредственное участие.
Александра Васильевича считали добрым барином. Он не вводил непосильного оброка и ограничил его тремя рублями с одной души (иные господа требовали по 10 и больше). Сохранились сведения, что выделял по червонцу тем, кто вступал в брак – чтобы обжились, обзавелись самым необходимым. И очень любил, если крестьяне заводили большие семьи. «Крестьянин богат не деньгами, а детьми… от детей ему и деньги», – писал Суворов в одном из своих писем. Дети крепостного – будущие работники. Значит, их действительно должно быть больше. С этой точки зрения рассуждения Суворова-хозяйственника вполне справедливы.
Известен случай, когда крепостной фельдмаршала, холостой мужик, которого собирались отдать в рекруты, отрубил себе палец. Разумеется, с «неполным комплектом» его никто бы в армию не забрал, на что и был сделан расчет. Узнав о случившемся, Суворов напустился на старосту: нельзя было допускать подобного! Бобылю сразу же нашли невесту и сыграли свадьбу.
Но так случилось, что во владениях генералиссимуса сложился «половой перекос»: мужского населения насчитали намного больше, чем женского. И тогда Суворов отдал приказ: «Парни как дубы выросли – купить им будущих жен». Управляющий взял под козырек (а кто бы посмел возразить знаменитому фельдмаршалу?) и быстро подыскал девиц. Приоритет отдавался молодым (не старше двадцати лет), здоровым (для того вели осмотр) и по возможности плодовитым. По этой причине девственность роли не играла. Если у молодой особы имелся ребенок, это считали даже за благо: значит, не «ялица», то есть способна производить потомство. Из приобретенных девиц и местных парней затем создавались семьи. А как иначе? Не пускать же крепостных в чужой огород – это совсем не приветствовалось.
Исключения, конечно, были. В 1777 году дворовая девка Ульяна Петрова вышла замуж за крестьянина помещицы Мятлевой. Сама Петрова происходила из крепостных помещика Калинникова, и тот не стал возражать против такого союза.
Но большинство помещиков не жаждали благословлять браки своих крепостных с чужими крестьянами или дворней. «Вдов и девок на вывод не давать под жестоким наказанием… оттого крестьяне… все свои пожитки выдают в приданые, и тем богатятся чужие деревни», – сообщал своему приказчику историк Василий Татищев. Зачем же позволять соседям наживаться на собственном добре? А Петр Бестужев-Рюмин, фаворит императрицы Анны Иоанновны, и вовсе разработал для своих владений закон: пожелал уйти в другие угодья, за женой или за мужем, обязан откупиться. Сразу и немедленно: 5 рублей. По меркам XVIII века то были немалые деньги, и платить их могли единицы. Препятствие почти непреодолимое! Но ведь помещик этого и добивался… Оказавшись в опале, проводя слишком много времени в своих новгородских имениях, Бестужев-Рюмин занялся увлекательным делом. Придумывал законы. Работал каждый день и в 1731 году представил «Инструкцию» обо всем, что касалось крепостных и способов управления ими.
Например, дотошный барин следил, чтобы свежий навоз после скота не употребляли в удобрение. От этого перегревалась почва, что вредило растениям,
