Жюль Верн - Граф де Шантелен

Но крестьянам он казался богохульником, и они восстали. Этот бунт не имел под собой никаких конкретных причин; жители действовали, подчиняясь голосу не разума, но сердца. Так, с самого начала у нового священника начались неприятности: никто не хотел прислуживать в его доме; веревки церковных колоколов оказались перерезанными, и невозможно было звонить к службе; также не смог он заставить детей отвечать ему закон Божий, да и родители никогда не позволили бы им говорить с богохульником; и наконец, у него не водилось даже церковного вина — ни один из местных трактирщиков не осмеливался продать вино этому человеку.

Ивна терпеливо ждал, но все оставалось по-прежнему. С ним не разговаривали, лишь осыпали проклятиями при всяком удобном случае. От проклятий до гонений всего один шаг, и вскоре этот шаг был сделан. К слепой ненависти добавилось суеверие. Жители увидели в новом духовнике самого сатану в человечьем обличье, злого демона, проклятие этих мест. Вспомнились недавние ураганы, унесшие столько жизней, разбитые лодки рыбаков. Страсти достигли такого накала, что священника вынудили бежать из собственного домика без оглядки. Он добрался до острова Тристан, где рыбаки оставили несчастного помирать голодной смертью. Больше месяца провел он на голой скале почти без пищи; казалось, милосердие навсегда оставило его в этом мире.

Тем временем на жителей окрестных деревень обрушивались все новые бедствия. Бретонцы, уцелевшие во время кровавых сражений Вандейской войны, возвращались к своим очагам — измученные, израненные, еле державшиеся на ногах. С каждым днем положение крестьян становилось все хуже. Угроза голода нависла над деревнями. Столько несчастий, конечно, вряд ли объяснишь простым стечением обстоятельств. Терпение рыбаков могло лопнуть в любой момент. Их ненависть к богохульнику, оставленному на голой скале на произвол судьбы, вспыхнула с новой силой. Трудно было предугадать, к чему приведет она этих грубых, неотесанных деревенских жителей. И вот наконец настал день, когда все копившееся в них вырвалось наружу с криками, которые только что слышал Кернан.

Анри де Треголан рассказал товарищам подробности жизни Ивна. И когда Кернан, в свою очередь, поделился тем, что увидел на берегу, друзья поняли, что задумали рыбаки. Вне всякого сомнения, эта ночь должна была стать последней в жизни священника.

Граф, Кернан и шевалье разом вскочили на ноги. Ни один из них не мог даже мысли допустить, что одинокий человек, какую бы тяжкую ошибку он ни совершил, оказался отданным на растерзание разъяренной толпе.

— Отец, — воскликнула Мари, — куда вы собрались?

— Помешать преступлению! — ответил граф.

— Не тревожьтесь, мой господин, — возразил Кернан. — Господин де Треголан и я, мы отлично управимся вдвоем. А моя племянница Мари не должна оставаться одна. Идемте, господин Анри, идемте!

— Иду! — откликнулся юноша.

Он торопливо пожал руку графу и бросился вслед за Кернаном, Локмайе неодобрительно покачал головой им вслед.

Анри и Кернан устремились к берегу, ориентируясь по крикам, которые доносились до них. На берегу собралось множество жителей окрестных деревень: Дуарнене, Пон-Круа, Пулана, Крозона. Переправившись через реку, процессия повернула к морю и вскоре оказалась как раз напротив острова Тристан. Помимо мужчин в толпе находилось много женщин и детей. Они шли, размахивая над головами зажженными смолистыми факелами. Бретонец и юноша, выбрав самый короткий путь, вскоре очутились в авангарде шествия. Они понимали, что пытаться остановить людей — пустая затея; следовало подумать, как вырвать жертву из их рук.

В это время наиболее отчаянные из рыбаков спустили на воду свои лодки, и вскоре флотилия из двадцати суденышек устремилась к острову.

Гомон толпы, оставшейся на берегу, превратился в вой. То тут, то там раздавались крики, полные ненависти:

— Смерть! Смерть богохульнику!

— Размозжи ему голову дубинкой!

— Хороший удар шестом, и дело с кондом!

Несчастный священник, разбуженный этими криками, выбежал из своего шалаша, испуганно озираясь. Чувствуя приближение ужасной смерти, он метался по острову, как затравленный зверь. Он носился взад и вперед — с растрепанными волосами, в сутане, порванной об острые выступы скал.

Вскоре лодки пристали к острову, и преследователи бросились к жертве, потрясая горящими факелами. Кернан, словно подгоняемый жаждой скорой расправы, бежал впереди всех.

Ивна в отчаянии устремился к морю. Однако в конце концов священника загнали на скалу, откуда ему уже некуда было бежать — кругом плескались волны. Крики его преследователей раздавались все ближе, и на лице несчастного теперь отражался весь ужас, который испытывает человек в последние мгновения перед смертью.

Несколько рыбаков с занесенными над головой дубинками уже набрасывались на него, когда Кернан — более проворный — схватил священника в охапку и бросился в черную пену волн.

— Кернан! — воскликнул шевалье.

— Смерть, смерть ему! — раздавалось со всех сторон. — Утопи его, как собаку! — кричали рыбаки, склонившись над пропастью.

Тем временем Кернан, невидимый во мраке, вынырнул на поверхность, крепко удерживая отца Ивна, который не умел плавать. Когда сознание вернулось к последнему, Кернан произнес:

— Держитесь за меня!

— Пощадите! — воскликнул священник.

— Я спасаю вас!

— Вы?

— Ну да. Сейчас доберемся до берега! Не бойтесь, держитесь за меня.

Несчастный, теряясь в догадках по поводу происшедшего, понял лишь то, что ему еще может быть дарована жизнь. Он вцепился в могучую фигуру бретонца, который сноровисто плыл к берегу, в то время как страшные крики толпы все еще разносились в ночи.

Через полчаса они выбрались на сушу значительно ниже острова. Силы священника таяли.

— Можете ли вы идти? — задал вопрос бретонец.

— Да! Да! — воскликнул Ивна с неимоверным усилием.

— Ну так идите полями, избегайте деревень. У вас впереди целая ночь. К утру вы должны добраться до Бреста или Кемпера.

— Но кто вы такой? — спросил священник с благодарностью в голосе.

— Враг, — ответил Кернан. — Ступайте! И да поможет вам небо, если оно еще не отвернулось от вас.

Ивна хотел пожать руку своему спасителю, но тот уже растворился в сумраке ночи. Тогда священник повернулся и заковылял прочь по бесплодной равнине.

Кернан же направился вдоль берега бухты и вскоре подошел к толпе рыбаков.

— Сатана! Сатана! — раздалось при его появлении.

— Он мертв! — сообщил бретонец.

Глубокая тишина повисла над толпой. Однако никто не услышал, как Кернан тихонько шепнул своему юному другу: