Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард
Последние десять лет или около того я долгое время проводил в Альпах – живя и работая, катаясь на велосипеде, гуляя и записывая что-то. Там я полюбил проводить время на горнолыжных курортах вне сезона, бродить по высокогорному снегу в августе и обходить ледники, печально скучающие под палящим летним солнцем. Это дало мне ощущение того, как, казалось бы, неизменный и вечный мир высоких гор меняется под воздействием человеческой деятельности. Я стал лучше понимать уязвимость не только пейзажа к изменениям климата, но и моих друзей, живущих там, – владельцев магазинов спортивного инвентаря, смотрителей горных убежищ, проводников и пастухов. Чем больше я видел своими глазами, тем больше стремился читать в местных швейцарских газетах и на форумах общин во французских долинах об отступающих ледниках и о горных вершинах, которые разрушаются изнутри, сигнализируя, явно давая понять, но лишь высоко и далеко, на краю нашего общего восприятия, об этих изменениях.
Парадоксальным образом я стал восхищаться неожиданными крупицами красоты, которые этот медленный катастрофический процесс открывает: ботинки на гвоздях, пистолеты и бомбардировщики B-17, появляющиеся из-подо льда. С каждым витком Земли вокруг Солнца все большее количество прошлого выплывает на свет. Лед возвращает нам все больше отражений самих себя. Я также начал исследовать, как лед воспринимается в популярной культуре, как он вдохновлял литературу и поэзию, и, следовательно, как исчезновение льда может обеднить нас. Это убедило меня в том, что о льде еще многое нужно узнать и зафиксировать в сознании, именно в тот момент, когда мы теряем его в таких больших количествах.
Лед вдохновляет, но в то же время остается скользким. Попробуйте понять его смысл, и он станет неосязаемым: он превращает горы в пыль и топит корабли, но в то же время является эфемерным и хрупким. Он проник в наш язык и мышление разнообразными и удивительными способами. Лед может быть жирным или черным, тонким или толстым, дробленым, хрупким, грохочущим или оскольчатым. Во многих культурных и религиозных традициях он был ни много ни мало чудом. Согласно норвежской истории сотворения мира, записанной в XIII веке Снорри Стурлусоном в «Младшей Эдде», мир начался, когда лед встретился с огнем в Гиннунгагапе, в первозданной бездне. Ледяные бури были любимым наказанием Ветхого Завета, а «Книга Иова», являясь одной из старейших в Библии, возможно, представляет собой своего рода след народной памяти о травме ледникового периода. «Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, – кто рождает его?» [3] – пишет Иов. «Воды, как камень, крепнут, и поверхность бездны замерзает». Лед здесь является ничем иным, как чудом, и он сохранил свою необычную магию даже после того, как христианство мигрировало в более холодные климаты. Зебальд, отшельник VIII века, использовал сосульки, чтобы разжечь огонь в хижине лесоруба, подвиг, совершенный на пути к тому, чтобы стать святым покровителем Нюрнберга[8]. Он присутствует в фольклоре народов инуитов и жителей горных регионов, в японских, скандинавских и индейских легендах, не говоря уже о сказках Ганса Христиана Андерсена. Эксетерский кодекс, сборник англосаксонской поэзии Х века, признанный ЮНЕСКО одним из «основных культурных артефактов мира» [4], повторяет слова Иова в стихах, описывающих преобразующие свойства льда:
«Волна над волной – странное я видел
Через толщу воды, чудно-изысканное:
Чудо на волне – вода, ставшая костью» [5].
Лед полон противоречий и парадоксов. Метафорически он может олицетворять спокойствие и изящество под давлением, но также бездушие, страх, пренебрежение или решимость, а иногда и опасность. Когда мы «растопили лед» – фраза, пришедшая к нам от Плутарха через Шекспира, – мы преодолеваем неловкость и становимся ближе. Когда мы хотим что-то приостановить или отложить, то используем фразу «давайте это заморозим», хотя даже в таком состоянии ситуация может выйти из-под контроля. Большинство людей знакомы с трагической историей капитана Скотта и его спутников, которые замерзли насмерть, уступив первенство на Южном полюсе Роальду Амундсену, в то же время крионика, технология сохранения в состоянии глубокого охлаждения, таит в себе манящую надежду на воскрешение[9]. Прикосновение ко льду может обернуться как обморожением, так и ожогом, но все равно он завораживает и оставляет без чувств. Направьте на него луч человеческого разума, чтобы постичь его истинную сущность, и он может растаять в небытие.
Лед давно сбивает с толку и приводит в замешательство. Несмотря на всю свою повсеместность, H2O – удивительно сложная молекула, а физика и метафизика льда столь же неожиданны, как и метафоры, которые он породил. Задумайтесь: почему лед плавает на поверхности воды и каким был бы мир, если бы этого не происходило? Если бы вода замерзала снизу вверх – что явно не так – это сделало бы жизнь морских существ невероятно трудной и, возможно, прервало бы миллионы лет назад цепочку творения, лишив нас самих возможности существовать. Почему облака, состоящие из конденсированного водяного пара, часто при температурах ниже нуля не замерзают и не обрушиваются на землю потоками льда? В XIX веке Майкл Фарадей, друг Джона Тиндаля, доказал, что лед на самом деле мокрый, разрешив давние догадки, но почему это так, мы поняли только в 2016 году. Почему, как кажется, горячая вода замерзает быстрее холодной, и почему ученые до сих пор не могут прийти к согласию по этому вопросу?
Чем больше я углублялся в свои исследования, тем яснее становилось: это странное и парадоксальное вещество – лед – может служить зеркалом, в котором мы увидим самих себя с неожиданного ракурса. История льда способна стать альтернативной историей человечества. Лед был одним из важнейших мостов, соединяющих нас с миром природы, неотъемлемой частью наших нужд и стремлений и играл ключевую роль в формировании того,
