Падение Твердыни (неполное) - Дмитрий Викторович Распопов
Он, всё ещё неуверенно смотря на меня, тем не менее стал рассказывать, а я слушать и представлять рядом с ним одну знакомую мне вдовушку, весьма приятной наружности, примеривая, как они будут смотреться рядом. Но конечно всё это только после того, как он выполнит для меня работу, ради которой я и вызволил его из послушников Римского дворца.
* * *18 октября 1203 года от Р.Х., Венеция
Моё прибытие в порт, ознаменовалось гигантским праздником. Я прибыл утром, а уже вечером на улицы города вытащили бочки с вином, хлеб, сыр, рыбу, и народ пьянствовал, поздравляя меня с возвращением, а также получением высокого сана. В Венеции жило теперь целых два патриарха, что было весьма необычно для одного региона, так что народ старался на славу, восхваляя мои заслуги. Церкви были по-прежнему закрыты, так что мне пришлось с корабля сразу отправляться в собор, где меня в подвале дождались десять уже сильно пованивающих покойников, которых нужно было отпеть. Поэтому организацией торжеств занимался сеньор Франческо и городской совет, который оказался очень рад моему возвращению. Я слегка удивился такой чиновничьей радости, но потом оказалось, что компаньон по своей привычке глубоко вникать во всё, что ему поручали, после моего отбытия полез смотреть все мои проекты, что я успел навнедрять в Венеции.
Сначала он ужаснулся, затем поняв задумки, отправился разгребать мои недоделки и то, что я сам не успел проконтролировать перед отплытием. Итогом его трудов стало то, что он отменил несколько налогов, которые противоречили моей новой системе налогообложения. Также увидев, что в казне появились излишки, даже несмотря на идущую гигантскую стройку акведука, он повысил содержание всех городских служащих практически в два раза, компенсировав этим суровые наказания за взятки, которые я ввёл ранее. Всё это конечно же тут же зачли мне, а не ему, и собственно говоря поэтому-то жители и чиновники были так рады меня видеть.
Едва я закончил заниматься делами священнослужителя, горожане дождались меня на пороге собора, и затем на руках пронесли через весь город, опустив только на площади святого Марка, где мне пришлось произнести речь и пообещать, что дальше ещё будет лучше, возможно последует следующая волна отмены налогов, что конечно же вызвало ещё большее восхищение и кубки с вином вновь взметнулись вверх.
Обходя ряды, здороваясь, даря благословение я стал отчётливо понимать, что сейчас Венеция полностью в моих руках. Стоило только пожелать и сегодня же я мог стать правителем Венецианской республики, настолько велико было обожание меня жителями. С большим трудом я выкинул из головы подобные мысли и простившись со всеми, отправился к дому Бадоэр.
* * *— Мама?! — удивился я, увидев графиню, спокойно попивающую шоколад, вместе с герцогиней и ещё тремя матронами из таких же знатных патриарших венецианских родов, как и она сама. Видимо заключённый с Союзом десяти мирный договор вступил в силу и в доме у Франческо снова появились нобили.
— Добрый вечер ваше Святейшество, — её голос даже не дрогнул при моём появлении.
— А, всё ещё злишься, — моментально понял я. — ну смотри, подарю шкатулочку девочкам.
— Как вам будет угодно ваше Святейшество, — ровным тоном ответила она.
— Ваше сиятельство, сеньор Франческо у себя? — обратился я к хозяйке, поняв, что с мамой разговаривать бесполезно.
— Да ваше Святейшество, — она грустно посмотрела на графиню и на меня, — недавно пришёл.
Извинившись перед дамами, я направился наверх.
— Витале, — обречённо вздохнул глава дома, отрывая взгляд от кипы бумаг, которыми был завален его стол целиком, когда я вошёл в дверь без стука.
Плюхнувшись в своё любимое кресло, я попытался было закинуть ноги на стол, но под его внимательным взглядом, стушевался и сел скромнее.
— В субботу, я отбываю, — проинформировал его я, — если есть что нужно уточнить или узнать, времени у вас осталось не так много сеньор Франческо.
— Надолго?
— Не знаю, но думаю полгода точно, — я пожал плечами, — не от меня это зависит.
— Ну хотя бы будет время на постройку новых домов, — тяжело вздохнул он, отодвигая от себя бумаги, — сколько ожидать переселенцев?
— Я пришлю известия гонцом, — пожал я плечами, — вся информация у отца, а новостей от него так и нет. Так что отбываю сам, без его приглашения. На месте уже определюсь, что буду делать.
— А, да, вот тот патент, что ты просил, — внезапно вспоминал он, открывая стол и доставая оттуда пергамент, с большой восковой печатью, — не наследуемый баронский титул Священной Римской империи.
— Там всё так плохо? — поинтересовался я, принимая свиток, в котором было пустое место, куда можно было вписать любое имя, — если стали торговать титулами.
— Малолетний Фридрих находится под влиянием сразу семи регентов, а те, тянут одеяло каждый сам на себя, вместо помощи будущему королю, — теперь уже Франческо пожал плечами, — в общем, это не наши проблемы Витале.
— Ну ладно, — вздохнул я, — спасибо.
— Деньги за него я уже забрал с твоей доли, так что не за что.
— Шерсть отдали, чтобы из неё сделали для меня нити?
— Конечно, она просто удивительного качества! — он покивал головой, — продашь мне для собственных нужд? Хочу побаловать Агнесс и детей.
— Хорошо, сто золотых за сто грамм шерсти, — озвучил я цену, изумившею его.
— Витале! Побойся Бога! Это ведь не золотое руно, а просто шерсть!
— О, вы и до Греции добрались, — я с удивлением посмотрел на него, — образовываетесь сеньор Франческо?
— Просто читаю оставленные тобой книги, — проворчал он, — у тебя их целый шкаф.
— «Знали бы вы, сколько их будет, когда я вернусь, — хмыкнул я про себя».
— Что по моим проектам? Видел ваше влияние почти везде.
— А что там может быть не так? — изумился он, — акведук строят, паспор-ти-за-цию…
Он с трудом выговорил сложное для него и непривычное слово.
— Проводят. Закончено строительство домов терпимости во всех районах, деньги текут в казну рекой. Отчёты ты видел сам. Что ещё ты хочешь узнать?
— Нобили?
— Сам видел в гостевом зале, — он показал взглядом вниз, — на твой шоколад словно мухи слетаются, звать даже не нужно.
— Я вам для личных нужд оставил немного, а не поить всех подряд. Больше не дам!
— Витале, не будь жадиной, — возмутился он, — сам приучил людей к этому божественному напитку, а теперь не даёшь зёрна.
— Значит начну их продавать по тысяче золотых за штуку, чтобы
