Лариса Черногорец - Необоримая стена
— Кто вы? Где я?
— Позвольте представиться — мужчина поднялся во весь рост и, слегка поклонившись, протянул ей руку. — Шарль Тулье, служу в Императорском театре-цирке.
— Шарль! Вы… — она вспомнила, как прошлой зимой, еще вместе с бабушкой она впервые посетила Императорский цирк, как была очарована его атмосферой и как запал ей в сердце молодой наездник, выполнявший невероятные трюки на коне. — Вы — тот самый наездник, Шарль Тулье, который держал на своих плечах четверых жонглеров!
— Ваш покорный слуга.
— Но как?! Почему я здесь? Что вы делаете здесь? И… — она вновь оглядела себя и натянула одеяло под самый подбородок, — где моё платье?
— Столько вопросов. Позвольте, начну с последнего. Ваше платье здесь, пришлось отдать его почистить — вы упали на мостовую в тот момент, когда начался дождь. Я нашел вас и принес сюда. Пытался вас разбудить, но ничего не вышло. Пришлось дать вам отоспаться. Кстати — интересно, что могло вызвать такой продолжительный сон у столь юной особы, и куда вы так спешили ночью? Ах! Да! Не стоит отвечать вопросом на вопрос дамы. Продолжим. Вы находитесь в моей комнате — не самой богатой, но вполне сносной, не так ли? Я ответил на все ваши вопросы?
— Вы — француз, а по нашему говорите совсем без акцента. Странно видеть вас здесь, Шарль, ведь цирковые…
— Я понимаю ваше удивление, по вашему — я должен обязательно жить при цирке, но с тех пор, как в конце июня цирк был закрыт, мы, артисты, вынуждены искать себе другое место. Мои сбережения позволили мне снять эти скромные апартаменты, и вот еще, — заговорщицким тоном, подмигнув, он приблизился к ней, — Шарль Тулье — это псевдоним, — он улыбнулся, — нынче на манеже так принято. Модно, когда выступают французы, англичане и даже турки. Однако в последнее время жалуют и местные таланты. Я русский и имя у меня незатейливое и исконно русское — Аникей.
— Аникей. Аника значит? Как Аника — воин.
— Правды ради, должен сказать вам, что в былинах речь шла об Онике — воине, и не хотелось бы, чтобы меня отождествляли с легкомысленным бахвалом. Но, для близких можно и Аника. — Он вновь светло улыбнулся и присел на краешек её кровати:
— Ну, теперь моя очередь задавать вопросы. Кто вы и что с вами произошло?
Настя не успела открыть рта, — в дверь постучали. Аника встал, подошел к двери, и она с восхищением отметила его атлетическое сложение, красивую широкую спину и прекрасную осанку. Голос из-за двери проскрипел:
— Платье вот, почистили, мсье Шарль, как велели, завтрак и газета. Извольте принять.
Аника вернулся с платьем и подносом. Только теперь Настя поняла, что до смерти хочет есть. Желудок сжимался от спазмов.
— Вы так любезны, что позаботились о завтраке!
— Мадемуазель, я предполагал, что рано или поздно вы очнетесь от своего сказочного сна и захотите подкрепиться. Ешьте, мадемуазель, — Аника сел в кресло и развернул газету. На подносе перед Настей красовались те самые розовощекие, румяные ватрушки и стакан молока. Все произошедшее с ней пронеслось перед глазами в считанные мгновенья. Комок подкатил к горлу. Увидев в газете нечто, Аника встал во весь рост:
— Погодите. Здесь ваш портрет, по-моему. Ну, точно! Сейчас и я получу ответы на свои вопросы. Вот! — он замер, не веря своим глазам, — …разыскивается Егорова Анастасия, роста среднего, глаза серые, волосы русые, уложены в косу. Оная Анастасия нанесла увечья Семенову Акакию Петровичу, статскому советнику, причинив ему телесные повреждения, и ограбив на сумму сто пятьдесят тысяч рублей… — он ошарашено смотрел на Настю, та, с не меньшим потрясением смотрела ему в глаза:
— Неправда…прошу, поверьте, это неправда, он пытался взять меня силой, хозяйка, его жена уехала, он пытался силой меня взять, я не …я только оттолкнула его, я никаких денег не крала, я…
Аника встал, вытащил из шкафа небольшой коричневый саквояж:
— Это ваше?
— Да но…
— Что здесь?
— Платье, чулки…я наспех собралась и сбежала. Я думала, что убила его! Он упал и ударился, он не шевелился. Я себя убийцей считала! — она приподнялась на кровати и, обернувшись одеялом, неожиданно для самой себя рассмеялась:
— Спасибо! Господи! Он жив!
Не отводя от неё взгляда, Аника раскрыл защелку саквояжа и высыпал его содержимое. Червонцы, четвертаки и сотенные посыпались на стол:
— Позвольте, Анастасия Егорова, а это что?
Настя, прекратив смех, смотрела круглыми от удивления глазами:
— Я…я не знаю, откуда они в моём саквояже…там были вещи…
— Вот что! — голос Аники зазвучал металлом, — я сейчас выйду на четверть часа, а когда я вернусь, я не хочу застать здесь ни вас, ни ваших краденых денег! Прощайте, мадемуазель! — Хлопнув за собой дверями, он скрылся.
Настя опустилась на край кровати. Откуда такие деньги у неё в саквояже? Хозяин жив, значит, она не убийца, но теперь все считают, что она воровка! Её портрет напечатан в газете. Как могли деньги попасть к ней в саквояж? Она наскоро натянула платье и заплела волосы в косу. Саквояж зиял открытой пастью, из которой высыпались пачки купюр. Она медленно, словно боясь, что он кинется на неё, подошла и погладила его по кожаному боку. Её будто током ударило: кожа её коричневого саквояжа была совершенно гладкой, а эта была рельефной, с золочеными клепками! Это не её саквояж! Она лихорадочно соображала, как мог саквояж с хозяйскими деньгами оказаться у неё. События той ночи плохо укладывались в её голове. Хозяин подстроил свидание и хотел подпоить её, чтобы удовлетворить свою похоть. Она отбивалась — он упал, она побежала наверх и собрала саквояж, потом спустилась, поставила его на пол… вот! Поставила на пол, когда подошла посмотреть на хозяина! Потом вернулась, голова уже кружилась, и было нехорошо. Конечно! Она просто случайно взяла не свой саквояж, должно быть рядом с ним стоял еще один, ведь в темноте было не разглядеть. Надо вернуть деньги немедленно! Отнести их в участок — к хозяину она больше не пойдет ни за что! Её перестанут подозревать в краже, и она будет свободна!
Она схватила саквояж и открыла, было, дверь, чтобы выскочить прочь, но тут, мысль, поразившая её своей простотой и правдивостью, остановила её! А если ей не поверят?! Мало того, ей ведь действительно не поверят! Объявления о её розыске во всех газетах и, наверняка, на всех столбах. Она придет в участок с деньгами, а её просто упекут за решетку и полицейский, сделавший это, еще и получит вознаграждение за поимку такой опасной преступницы. Что же ей делать?! Она вспомнила лицо Аники, прочитавшего объявление о её розыске в газете, уж если он не стал слушать её объяснений, то вряд ли это будет нужно кому-то еще. Оставаться здесь больше нельзя — вдруг он позовет полицейского. Настя повязала голову платком, спрятав под ним роскошь своей русой косы, и тихонько выскользнула из комнаты, оставив саквояж с деньгами на столе.
