Фредерик Марриет - Персиваль Кин
Через три недели после свадьбы парламент был распущен, и начальник порта счел за нужное послать фрегат в крейсерство. Бен Кин, по обыкновению, сопровождал своего капитана, и фрегат не прежде, как через три месяца, возвратился в порт. Капитан Дельмар, явясь к адмиралу, поехал к тетке вместе со слугою, но в замке они нашли всех в большом смятении. В самом деле, то, что случилось, удивило всех домашних. Старый слуга отвесил низкий поклон капитану, и лица всех вытянулись длиннее обыкновенного. Капитан Дельмар, не говоря ни слова, вошел в гостиную, где его холодно встретила тетка, сложив перед собою руки на белом кисейном переднике.
— Что с вами, любезная тетушка? — спросил капитан Дельмар, между тем, как она как будто нехотя протянула ему руку.
— Дело в том, мой милый, — отвечала старушка, — что свадьбу твоего солдата и Беллы Мезон нужно бы было сыграть шестью месяцами ранее. Мы живем в развращенном свете, племянник, и моряки, я боюсь…
— В этом случае вы хотите верно сказать — морские солдаты, — отвечал капитан Дельмар. — Я должен сознаться, что ни те, ни другие не ведут себя так, как бы должно было. Впрочем, Бен женился на ней. Перестаньте сердиться, любезная тетушка, и позвольте мне просить за них, хотя я в отчаянии, что такое происшествие случилось у вас в доме. Мне кажется, — прибавил он, помолчав, — что возвратясь на фрегат, я должен буду строго наказать Кина.
— Это не поможет беде, племянник, — отвечала мисс Дельмар, — я выгоню ее из дома, как только она в состоянии будет ходить.
— А я накажу его, как только приеду на фрегат, — прибавил капитан, — Я не хочу, чтобы мои люди оскорбляли ваши чувства, так бесчестно — бесстыдно — ужасно — непростительно, — повторял капитан, ходя взад и вперед по комнате.
Благородная мисс Дельмар продолжала говорить, по крайней мере, с час, и благородный капитан продолжал соглашаться с нею. Когда люди изливают свое негодование, не встречая ни малейшего противоречия, они скоро затихают; то же случилось и с мисс Дельмар. Когда пришли сказать, что Белла Кин произвела на свет прекрасного мальчика, обиженная старушка с ужасом отвернулась; когда горничная заметила, что это было в самом деле прекрасное дитя, ей велели молчать. Она не хотела видеть бедной матери, и солдату ведено было оставаться в кухне, чтобы не встретиться с ним на лестнице. Но с каждым днем ее негодование утихало, и скоро мисс Дельмар могла не только смотреть на ребенка, но и ласкать его, и, наконец, решилась навестить мать, которая уже довольно оправилась, чтобы выслушать двухчасовую речь, в которой благородная девица распространилась о ее нескромности, необдуманности, неисправимости, непристойности, замечая, что ее поведение было непростительно, непонятно, невыносимо. Мисс Дельмар, насказав столько не, замолчала, потому что не могла более говорить. Белла, терпеливо ожидавшая своей очереди, будучи сметливою девушкою, объявила с пролитием многих слез, что она сознается, что ее поведение было непростительным, ее проступок невольным, что ее неопытность и незнание одни только могут ее оправдывать; что гнев ее покровительницы необходимо должен увеличить ее страдания; уверяла, что она не неисправима; что если только мисс Дельмар не будет более негодовать на нее, то она никогда более не сделает такого проступка. Довольная этим обещанием, добрая мисс Дельмар смягчилась и не только простила ее, но еще взяла дитя к себе на колени и подарила матери Библию. Читатель! Ребенок, удостоившийся чести лежать на девственных коленах девственной мисс Дельмар, был не кто иной, как рассказчик этой истории — или, если вам угодно, герой этого романа.
Дело моей матери тем и кончилось; но из этого нельзя еще заключать, чтобы ее муж был доволен таким непредвиденным случаем, тем более, что в насмешках слуг не было недостатка. По-видимому, вскоре после моего рождения капитан Дельмар имел свидание с Беном; но когда солдат возвратился в кухню, один из грумов, осмелившийся шутить над ним, получил такой толчок от Бена, что с тех пор все шутки замолкли. После того как Бен так горячо за себя вступился, стали делать заключения, что если супружеские права и были нарушены, то он сам поторопился и теперь, женясь, уже не хочет слышать никаких дерзких замечаний.
В свое время меня окрестили, и мать моя до такой степени примирилась со своею покровительницею, что капитан Дельмар был моим крестным отцом, а благородная мисс Дельмар крестною матерью. По особенной просьбе матушки, капитан согласился, чтобы мне дали его имя, и меня записали в церковные книги под именем Персиваля Кина.
ГЛАВА II
На свете нет ничего постоянного. В парламенте при избрании членов люди, подававшие свои голоса в пользу капитана Дельмара, будучи недовольны невниманием его к их выгодам, решились избрать на место его другого члена, который, как прежде капитан Дельмар, обещал им все, и по всей вероятности, подражая капитану, ничего не думал исполнить. С потерею этого места капитан Дельмар потерял и фрегат, потому что правительство не сочло необходимым оставить его командиром. Итак, фрегат был отдан другому капитану, который имел друзей в парламенте.
Бен, принадлежавший к морскому полку, не мог оставаться при капитане Дельмаре, но помещен был вместе с другими в Чатамских казармах. Матушка, хотя не располагавшая жить в казармах, без сожаления оставила замок, где ей не трудно было заметить, что с ней обращаются уже не с прежним уважением. Она даже рада была расстаться с местом, где проступок ее был всем известен, и капитан Дельмар, дав ей прекрасные советы и богатый подарок, обеспечивавший ее на несколько лет, уехал из замка. Матушка возвратилась в свою комнату, когда затих стук колес отъезжавшей кареты, и облила горькими слезами свое бедное дитя.
На другой день мисс Дельмар прислала за нею; начала, как обыкновенно, поучительною речью и кончила богатым подарком и советом — ехать. Через день матушка, собрав, что у нее было, и взяв меня на руки, отправилась в Чатам, куда мы скоро прибыли и наняли себе квартиру. Матушка была живая, деятельная женщина, и подарки, полученные ею в разное время, составляли значительную сумму, на которую ее муж никогда не объявлял никаких прав.
В самом деле, должно отдать справедливость Бену, что он имел добродетель смирения. Он чувствовал, что жена во всех отношениях выше его, и что только особенный случай мог свести их. Поэтому он во всем был ей покорен, соглашался на все ее предложения и действовал по ее воле. Когда по приезде в Чатам она объяснила ему невозможность жить вместе с другими женщинами в казармах и объявила, что она хочет заняться каким-нибудь ремеслом, которое могло бы доставить ей выгоды, Бен, хотя и чувствуя, что это будет добродетельное разделение a mensa et thoro, не делал никаких возражений. Получив, таким образом, согласие мужа, который не смел ее оспаривать, матушка решилась завести книжную лавку; она рассудила, что вместе с тем, продавая бумагу, перья и сургуч, она всегда будет иметь покупателей лучшего класса. Она наняла дом возле казарм, с прекрасною лавкою в нижнем этаже, и хотя первоначальные издержки значительно уменьшили ее капитал, последствия показали, что она не ошиблась в расчете, и у ее лавки постоянно толпились офицеры, которых занимала приветливость и живость хорошенькой женщины.
