Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай
А сейчас пойдет речь о Ван Нэне и Ли Чжи, которые вот уже три года со дня гибели Юэ Фэя носили по нему траур, постились, жгли благовония и во всех храмах молились о мщении.
Время шло, а изменники по-прежнему оставались в силе. Тогда терпение богомольцев лопнуло – в гневе стали они громить храмы и проклинать святых.
Подошло восемнадцатое число восьмого месяца. В этот день река Цяньтан широко разливалась. Наблюдать за бушующей стихией было излюбленным зрелищем жителей Чжэцзяна. По этому поводу даже написаны стихи:
Цзы-сюй на белом жеребце
Явился в час прилива,
Бросали волны к небесам
Клокочущие гривы.
Ударил гром… Из берегов
Вода на волю рвалась,
Подули ветры – и весь мир
Вдруг превратился в хаос!
Ты, одинокая ладья,
В стремнине билась гордо…
Звучит печальная свирель,
Звучит протяжно, скорбно.
Слагая оды, знал Му Чэн
Не только стиль высокий,
И не были ему чужды
Стихов Чжан Ханя строки…[146]
В этот день Ван Нэн сказал другу:
– В нашем мире изменники блаженствуют, а честные люди страдают. Жаловаться духам на несправедливость и молить Небо – бесполезно. Хоть помирай с досады! Давай посмотрим разлив, – может быть, на душе легче станет!
Ли Чжи согласился, и друзья отправились к берегу. Но, как назло, река в этот день не разлилась. Разочарованные Ван Нэн и Ли Чжи решили прогуляться по берегу. Прошли немного и вдруг увидели храм, с надписью над входом «Храм покровителя речных разливов».
– Мы уже молились всем богам и только духа разливов не уважили, – сказал Ли Чжи. – Может быть, зайдем.
– Какой от этого толк? Кому только мы не кланялись, и никто не помог! Думаешь, этот дух лучше других?!
Друзья вошли в храм, огляделись. На алтаре стояла табличка с надписью: «Покровитель разливов – У Цзы-сюй».
– Вот этот святой нам и нужен! – воскликнул обрадованный Ван Нэн. – Великий дух, ты нас поймешь! Ты погиб от клеветы Бо Ни, но потом совершил чудо: когда злодей переправлялся через реку, ты поднял бурю и утопил его! Неужели ты не возмущаешься тем, что изменники погубили Юэ Фэя?
– Да что ты кланяешься этому истукану! – воскликнул рассерженный Ли Чжи, схватил камень и вдребезги разбил статую У Цзы-сюя.
Поистине:
Беспричинно героев
На смерть обрекшие люди
Зря о долге и чести
Лицемерный ведут разговор.
Их в небесных чертогах
Судить будут высшие судьи,
Час возмездия близок —
И будет суров приговор!
– Вот! Теперь на душе стало легче! – перевел дух Ван Нэн.
Друзья покинули храм и зашагали дальше. Тут они почувствовали, что проголодались, и свернули к трактиру, расположенному у самой реки, в живописном месте. Поэт воспел его в стихах:
Жизнь прервалась!
Мне все равно —
Лишь было бы вино!
Из всех десятков тысяч дел
Мне не наскучит лишь одно:
Тянуть вино…
Цветы раскрыли лепестки,
Щебечет воробей —
Смеется, видно, надо мной!
– Ну пей! Коль налил, пей!
С одним товарищем своим
Развеял грусть-печаль,
С тобою тоже за вином
Не привелось скучать.
А чаша вот уж вновь полна —
К чему теперь слова?
Мы ляжем спать – коль станет вдруг
Тяжелой голова…
Оба зашли в трактир и сели за столик. Подошел слуга:
– Что прикажете, почтенные господа? Вы, должно быть, купцы?
– Мы не купцы и не господа, – отвечал Ван Нэн. – Подай нам вина и закусок – мы расплатимся!
Слуга накрыл на стол, и друзья принялись за еду. Попивая вино, они то смеялись, то плакали, то пели. Так и просидели до вечера.
Глядя на них, слуга пожимал плечами:
– Не везет мне! Попались какие-то сумасшедшие. Не поймешь их: то плачут, то смеются!
Наконец он потерял терпение и спросил:
– Господа, вы в городе живете или за городом?
Только теперь посетители вспомнили, что собирались в город. Они спустились с башни и бросили слуге слиток серебра:
– Вот, возьми! Лишнее оставь себе.
Когда охмелевшие друзья добрели до города, ворота уже оказались запертыми.
– Придется ночевать у холма Тысячелетних сосен! – сказал Ван Нэн.
Оба кое-как добрались до холма, повалились на траву и уснули. Вдруг откуда-то сверху прозвучал голос:
– Юэ Фэй, прими высочайший указ!
Ван Нэн и Ли Чжи раскрыли глаза и увидели перед собой Юэ Фэя. Он стоял на коленях, а У Цзы-сюй держал в руках развернутый указ и читал:
«Владыка яшмовых ворот на небесах объявляет: закон повелевает награждать людей честных и беспощадно карать изменников. Нечестивцы, что платят за добро черной неблагодарностью, будут наказаны в аду.
У Цзы-сюй доложил нам: сунский министр Цинь Гуй предался цзиням и вредит государству. Его жена, урожденная Ван, вступившая в недозволенную связь с Учжу, помогает ему творить бесчинства.
Тюремщики Вань Сы-во и Ло Жу-цзи, домогаясь почестей и славы, помогали предателю губить ни в чем не повинных людей.
Посему объявляю: Юэ Фэй не жалел сил для блага государства, почитал родителей, был предан трону. Редко встретишь такого замечательного человека! И потому мы надеемся, что твоя душа найдет обидчика, а служители ада его накажут.
Ван Нэн и Ли Чжи поносили святых, разбивали их статуи, а посему подлежат самому суровому наказанию. Но поскольку они делали это из добрых чувств к Юэ Фэю, прощаем их!»
Юэ Фэй поблагодарил праведника за милость и исчез.
Ван Нэн и Ли Чжи очнулись, протерли глаза – никого вокруг не было.
«Правду ли говорил святой, сейчас узнаем в городе, – подумали они. – Если дух Юэ Фэя действительно свершил чудо в доме предателя, мы выберем счастливый день, вновь отстроим храм У Цзы-сюя и отольем из золота его статую».
Погубив Юэ Фэя, первый министр Цинь Гуй все же не обрел покоя.
«Юаньшуай умер, но живы его сторонники Хань Ши-чжун, Чжан Синь, Лю Ци, У Линь и У Цзе, – думал он. – Если их не уничтожить, беды не миновать».
В тот день, о котором идет речь, Цинь Гуй уединился на Цветочной башне и писал приказ. Он вознамерился бросить в тюрьмы всех честных людей и расправиться с ними.
