Александр Дюма - Сорок пять
– Ну и что же?
– А то, что ты, близкий их друг, должен знать, как они уцелели?
– Разумеется, знаю.
– В таком случае, Генрике, не слыхал ли ты… – Шико остановился.
– Чего?
– Что они, к примеру сказать, поколотили какую-нибудь важную персону?
– Ничего подобного не слыхал.
– Что они, вломясь в дом с пистолетными выстрелами, похитили какую-нибудь женщину?
– Мне об этом ничего не известно.
– Что они… Случайно что-нибудь подожгли?
– Что именно?
– Откуда мне знать? Что поджигают для развлечения знатные вельможи? Например, жилье какого-нибудь бедняги – Да ты рехнулся, Шико. Поджечь дом в моем городе Париже? Кто осмелился бы позволить себе что-либо подобное?
– Ну, знаешь, не очень-то здесь стесняются!
– Шико!
– Словом, они не сделали ничего такого, о чем до тебя дошел бы слушок или от чего до тебя долетел бы дымок?
– Решительно нет.
– Тем лучше… – молвил Шико и вздохнул с облегчением, которого явно не испытывал в течение всего допроса, учиненного им Генриху.
– А знаешь ли ты одну вещь, Шико? – спросил Генрих.
– Нет, не знаю.
– Ты становишься злым.
– Я?
– Да, ты.
– Пребывание в могиле смягчило мой нрав, но в твоем обществе меня тошнит. Omnia letho putrescunt 29.
– Выходит, что я заплесневел? – сказал король, – Немного, сынок, немного.
– Вы становитесь несносным, Шико, и я начинаю приписывать вам интриганство и честолюбивые замыслы, что прежде считал несвойственным вашему характеру.
– Честолюбивые замыслы? У меня-то? Генрике, сын мой, ты был только глуповат, а теперь становишься безумным. Это – шаг вперед.
– А я вам говорю, господин Шико, что вы стремитесь отдалить от меня моих лучших слуг, приписывая им намерения, которых у них нет, преступления, о которых они не помышляли. Словом, вы хотите всецело завладеть мною.
– Завладеть тобою! Я-то? – воскликнул Шико. – Чего ради? Избави бог, с тобой слишком много хлопот, bone Deus230. Не говоря уже о том, что тебя чертовски трудно кормить. Нет, нет, ни за какие блага!
– Гм, гм! – пробурчал король.
– Ну-ка, объясни мне, откуда у тебя взялась эта нелепая мысль?
– Сначала вы весьма холодно отнеслись к моим похвалам по адресу вашего старого друга, дома Модеста, которому многим обязаны.
– Я многим обязан дому Модесту? Ладно, ладно, ладно! А затем?
– Затем вы пытались очернить братьев де Жуаезов, например, наипреданнейших моих друзей.
– Насчет последнего не спорю.
– Наконец, выпустили когти против Гизов.
– Ах вот как? Ты даже их полюбил? Видно, сегодня выдался денек, когда ты ко всем благоволишь!
– Нет, я их не люблю. Но поскольку они в настоящее время тише воды, ниже травы, поскольку в настоящий момент они не доставляют мне никаких неприятностей, поскольку я ни на миг не теряю их из вида, поскольку все, что я в них замечаю, – это неизменная холодность мрамора, а я не имею привычки бояться статуй, какой бы у них ни был грозный вид, – постольку я уж предпочитаю те изваяния, лица и позы которых мне знакомы. Видишь ли, Шико, призрак, к которому привыкаешь, становится докучным завсегдатаем. Все эти Гизы с их мрачными взглядами, длинными шпагами принадлежат к тем людям моего королевства, которые причинили мне меньше всего зла. Хочешь, я скажу тебе, на что они похожи?
– Скажи, Генрике, ты мне доставишь удовольствие. Ты ведь сам знаешь, что твои сравнения необычайно метки.
– Так вот, Гизы напоминают тех щук, которых пускают в пруд, чтобы они там гонялись за крупной рыбой и тем самым не давали ей чрезмерно жиреть, но представь себе хоть на миг, что крупная рыба их не боится.
– А почему?
– Зубы у них недостаточно остры, чтобы прокусить чешую крупных рыб.
– Ах, Генрике, дитя мое, как ты остроумен!
– А твой Беарнец мяучит, как кошка, а кусает, как тигр…
– В жизни бы не поверил! – воскликнул Шико. – Валуа расхваливает Гизов! Продолжай, продолжай, сынок, ты на верном пути. Разводись немедленно и женись на госпоже де Монпансье. Уж во всяком случае, если у нее не будет ребенка от тебя, то ты получишь ребенка от нее. Ведь она в свое время была, кажется, влюблена в тебя?
Генрих приосанился.
– Как же, – ответил он, – но я был занят в другом месте – вот причина всех ее угроз. Шико, ты попал в самую точку. У нее против меня чисто женская вражда, и временами это меня раздражает. Но, к счастью, я мужчина и могу только посмеяться надо всем этим.
Генрих, договаривая эти слова, поправлял свой воротник, откинутый на итальянский манер, когда камер-лакей Намбю выкрикнул с порога двери:
– Гонец от господина герцога де Гиза к его величеству!
– Это простой курьер или дворянин? – спросил король.
– Это капитан, сир.
– Пусть войдет, он будет желанным гостем.
Тотчас в комнату вошел капитан кавалерийского полка в походной форме и поклонился, как положено, королю.
Глава 16.
КУМОВЬЯ
Услышав, о ком доложили, Шико сел, по своему обыкновению бесцеремонно повернулся спиной к двери и, полусомкнув веки, погрузился в столь свойственное ему мысленное созерцание. Однако при первых же словах посланца Гизов он вздрогнул и сразу же открыл глаза.
К счастью или к несчастью, король, занятый вновь прибывшим, не обратил внимания на это движение Шико, хотя у того оно всегда таило в себе угрозу.
Посланец находился в десяти шагах от кресла, в которое забился Шико, и, так как профиль Шико едва выдавался над украшениями кресла, глаза его видели всего посланца целиком, а посланец мог видеть лишь один глаз Шико.
– Вы прибыли из Лотарингии? – спросил король у этого посланца, отличавшегося довольно благородной осанкой и довольно воинственной внешностью.
– Никак нет, сир, из Суассона, где господин герцог, безвыездно находящийся там уже в течение месяца, передал мне это письмо, каковое я имею честь положить к стопам вашего величества.
В глазах Шико загорелся огонь. Они следили за малейшим движением посланца, и в то же время уши не теряли ни единого его слова.
Посланец расстегнул серебряные застежки своей куртки из буйволовой кожи и вынул из подбитого шелком кармана у самого сердца не одно письмо, а два, ибо за первым потянулось второе, приклеившееся к нему своей сургучной печатью, так что хотя капитан намеревался вынуть только одно, другое тем не менее тоже вывалилось на ковер.
Взгляд Шико неотрывно следил за этим письмом, когда оно падало, как глаза кошки следят за полетом птички.
