Хельмут Ханке - На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины.

После трехлетнего отсутствия рыжебородый викинг снова увидел берега Лонг-Айленда[22]. Однако перед этим у него была в Атлантике одна встреча, позволившая ему проявить врожденное чувство юмора. Однажды капитан проходящего мимо американского крейсера флажными сигналами запросил его, не видел ли он испанские военные корабли. Джошуа поднял в ответ сигнал «Почему?». А когда ему сообщили, что между США и Испанией идет война, ответил: «Для целей взаимной помощи предлагаю совместные действия!»

Живой и невредимый вернулся Джошуа Слокам в родную гавань. Время от времени появлялись еще отважные люди, которые тоже в одиночку, хотя и с лучшим снаряжением, плавали вокруг света. И все же ни один из последователей Джошуа не сумел оставить позади столько морских миль и посетить столько мест на глобусе, как Старик и «Спрей».

Глава третья

ОН, МУ МАМЕ IS САРТAN КIDD

Мы не раз бороздили седой океан,Мы – цари на морских путях.Наш отчаянный, дерзкий, разбойный кланНа купцов нагоняет страх.

Припев:Пусть грохочут пушки и мушкеты бьют,Блещут абордажные клинки!Вражеские флаги падают на ют.Мы их одолели, моряки!Слава беспокойным волнам океана!Слава силе дерзостной руки!

Нас дьявол ведет за собой по морям,Не боимся мы божьего гнева,Мы не верим кресту и святым дарам,Мы любим вино и девок.

Но наступит однажды последний миг,От судьбы не уйти назад,И тогда мы направим свой старый бригПрямою дорогой в ад…

Морской разбойник возник в ту самую пору, когда на морских путях появились торговые корабли. Само слово «пират» происходит от греческого глагола «реiran», что означает – «искать свое счастье».

Расцвет средиземноморских рабовладельческих государств, развитие торговли между ними дали толчок возникновению пиратства. Ведь разбой возможен лишь в том случае, если есть что грабить. Пузатые финикийские и греческие торговые суда, богато груженные товарами и драгоценностями, утюжили волны Средиземного моря. Они-то и стали первыми жертвами пиратов.

Во времена Римской империи морской разбой приносил такие убытки, что в 67 году до н. э. сенат вынужден был организовать против пиратов грандиозную карательную экспедицию. Полководец Помпей захватил тогда 1300 пиратских кораблей. Плененные разбойники, общее число которых превышало 20 тысяч, были поселены на Сицилии во вновь заложенном городе Помпееполисе.

После распада Римской империи на Восточную и Западную, когда международная торговая деятельность временно замерла, не стало и материальных основ для морского разбоя. Он возобновился лишь в VII веке, когда арабы основали гигантскую торговую империю, простиравшуюся от Гибралтара до моря Сулу. Позднее города-государства Северной Италии – Венеция, Генуя и Пиза – стали первыми европейскими морскими державами, и Средиземное море вновь превратилось в арену лихого корсарства, по сравнению с которым действия ганзейских пиратов Штёртебекера, Бенеке и Гёдике Михеля в Северном и Балтийском морях выглядели безобидными шалостями.

Корсары братья Барбаросса, тех же варварийских кровей, что Улух и Драгут, десятилетиями держали за горло капитанов итальянских торговых судов в Средиземном море. С этими морскими хищниками не мог соперничать сам прославленный генуэзский флотоводец адмирал Андреа Дориа. Однажды он, преследуя Драгута, загнал его в бухту. Наступившая ночь помешала адмиралу завершить победу над пиратом, и он решил закончить сражение на рассвете. Однако утром оказалось, что птичка выпорхнула из западни: ночью люди Драгута поставили свой корабль на катки из бревен и, перетащив его через перешеек шириной около трех миль, ушли от генуэзцев.

С XVI века центр тяжести морской торговли переместился со Средиземного моря в Атлантику и Индийский океан. Все новые и новые пути открывали отважные мореплаватели. Никогда еще море не переносило на своих волнах столько золота, серебра, драгоценных камней и редкостных заморских товаров. И никогда до сих пор не представлялось морским разбойникам столь блистательных возможностей поживиться. Снова пробил час пиратов. «Веселый Роджер» – черный пиратский флаг с белым черепом и скрещенными берцовыми костями – наводил ужас на Атлантику.

Эрнан Кортес – конкистадор, пришедший в Новый Свет с горсткой испанцев и потопивший в крови государство ацтеков, послал в 1522 году в Испанию галион, тяжело груженный бесценным реквизитом последних ацтекских правителей. Но этому кораблю не суждено было дойти до порта назначения. Весь его груз, оплаченный кровью сотен тысяч индейцев, получил для своей утехи французский король. Это неожиданное богатство попало в его руки от капитана французского каперского корабля, захватившего галион с добычей Кортеса.

Однако в XVII и XVIII столетиях действовать в открытой Атлантике морские разбойники решались не часто – бедный островами океан не мог предложить им по-настоящему удобных опорных пунктов. Базирование же на европейском побережье было для корсаров небезопасным. Поэтому они начали гнездиться в Карибском море, изобилующем укромными островами, словно самой природой предназначенными для убежища пиратов.

И все же морской разбой не смог бы расцвести здесь таким пышным цветом, если бы не политические интриги между Испанией, с одной стороны, и Англией, Францией и Голландией – с другой. Ведь в ту пору, во времена бурного развития европейской буржуазии, подчас трудно было найти различие между торговлей и неприкрытым разбоем. У Гёте в «Фаусте» имеются по этому поводу очень меткие строки:

Пошло немного кораблей;Теперь же в гавани твоейИх двадцать. Много было намХлопот: их плод ты видишь сам.В свободном море дух всегдаСвободен; медлить, разбирать –Не станешь: надо смело брать!То ловишь рыбу, то суда;Уж скоро три я их имел,Потом четыре; там, забравЕще корабль, пятью владел;Имеешь силу, так и прав!Лишь был бы наш карман набит.Кто спросит, как наш груз добыт?Разбой, торговля и война –Не все ль равно? Их цель одна!

Для ослабления своего заклятого врага – Испании – англичане и французы поддерживали карибских пиратов или по крайней мере не чинили им препятствий. В Карибском море назревали события, которые сам сатана охотно вписал бы в свой бортовой журнал рядом с кровавой драмой конкисты.