Бернард Корнуэлл - Враг стрелка Шарпа
Дубовая створка захлопнулась, отрезав все внешние звуки. Сэр Огастес смерил неприязненным взглядом Шарпа, его измятую форму, покрытые слоем пыли лицо и руки (только-только прибывший во Френаду стрелок не успел привести себя в порядок) и холодно уронил:
– Маркиз Веллингтон глубоко разочарован, майор Шарп.
Длинная ручка ножа отстукивала дробь по полированной столешнице.
– У моей супруги очень обширные связи при португальском дворе, маркиза Веллингтона беспокоят возможные осложнения с португальским правительством.
– Да, сэр.
В понимании сэра Огастеса его слова должны были внушить Шарпу трепет перед столь важной персоной, как полковник Фартингдейл. Подразумевалось, что он допущен к высшим сферам полуостровной дипломатии, и с самим Веллингтоном накоротке.
Увы, единственное, что испытывал Шарп, слушая речи полковника, – это желание назвать того напыщенным болваном. Было бы интересно знать, что пишет Веллингтон, весточку о происходящих здесь событиях, наверняка, послали на север с одним из штабных адъютантов, которые, меняя лошадей, могли одолеть в день до девяноста километров. Сэр Огастес, мягко говоря, погорячился насчёт португальцев. Точно характеризовал отношение Уэлсли к мнению Лиссабона в сочетании со словом «глубоко» глагол «плевать». Глубоко плевать. Другое дело – испанцы. Мутная история с Адрадосом расползалась по Испании, обрастая обидными для национальной гордости потомков Кортеса и Писарро подробностями. Вот это могло огорчить Веллингтона. Компанию нового 1813 года предстояло вести по ту сторону границы. Британцы во всём будут зависеть от испанских союзников: хлеб и фураж, ночлег… даже мулы. Потофе совершил фатальную ошибку, бросив тень на англичан. Отныне для Веллингтона выжечь калёным железом заразу Адрадоса – первый шаг к победе в грядущей компании.
Шарп, изучивший Веллингтона всё же лучше, чем самонадеянный Фартингдейл, мог бы назвать ещё одну причину обречённости Потофе. Главной ценностью для Артура Уэлсли был Порядок. Главной, но весьма хрупкой, готовой разрушиться от одного крика мятежника. Потофе и был таким бунтовщиком, для Веллингтона – апостолом Хаоса, которого следовало уничтожить любым путём.
Нож для бумаг, наконец, упокоился на стопке исписанных листов (очевидно, полковник ваял новое Наставление). Сэр Огастес заложил ногу за ногу и, поправив кисточку на сапоге, спросил:
– Моя жена – создание нежное и хрупкое. Ей не причинили вреда? – волнение в его голосе было настоящим.
– Мадам Дюбретон уверяла, что нет.
Часы в холле пробили девять. Мебель чета Фартингдейлов, похоже, возила с собой. Совершив головокружительный вояж по зимним квартирам португальской армии, супруги возвращались на юг. Остановка во Френаде была вызвана желанием леди Фартингдейл навестить Адрадос, чтобы помолиться в тамошнем святилище о здоровье умирающей матери. Два юных капитана изъявили готовность сопровождать её, и сэр Огастес с чистой совестью предался охоте.
Шарпа разбирало любопытство: как выглядела та, что решилась связать судьбу с этим надутым индюком? Изображение жены, наверняка, имелось у сэра Огастеса, но показать сам тот не счёл уместным, а просить его Шарп ни о чём не хотел.
– Как вырвать леди Фартингдейл из лап разбойников? – вопрос полковник умудрился превратить в упрёк. Упрёк Шарпу.
Стрелок молчал. Фартингдейл потёр уголки губ и принялся рассматривать кончики пальцев, будто надеялся увидеть на них грязь:
– Так как, майор? Маркиз Веллингтон лично интересуется ходом этого дела.
Шарп неохотно выдавил из себя ответ:
– Нам надо точно знать, где женщины, сэр. Там есть замок, монастырь, башня, деревня…
– А мы не знаем?
Стрелок отрицательно покачал головой.
Несколько секунд сэр Огастес зло сверлил Шарпа глазами, затем фыркнул и едко произнёс:
– Итак. Я потерял жену, пять сотен гиней. Могу я хотя бы часы получить обратно?
– Да, сэр. Конечно, сэр.
К часам Шарп относился скептически и любил повторять, что чурбан, неспособный определить время суток без помощи механической игрушки, недостоин носить офицерскую форму. Теперь же, чувствуя их тяжесть в кармане, он уже не был столь категоричен. Хронометр, пусть даже заёмный, давал ощущение невыразимой солидности. Солидности, приличествующей майору. С некоторым сожалением Шарп опустил часы в протянутую ладонь. Сэр Огастес щёлкнул крышкой, придирчиво проверил, не поцарапано ли стекло, и поднялся:
– Благодарю вас, майор. Не смею задерживать. Увидимся утром у генерал-майора Нэна. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр.
Приказ прибыть поутру в штаб ожидал Шарпа на его съёмной квартире вместе с бутылочкой бренди, к которой была присовокуплена записка от Нэна, где генерал высказывал предположение о том, что Шарпу с дороги горячительное придётся весьма кстати. Сэр Огастес не предложил стрелку стакан воды, не говоря уже о вине. Бренди Шарп разделил с лейтенантом Прайсом и отвёл душу, ругательски изругав штатских штафирок в пиджаках из вельвета, мнящих себя полковниками. Прайс вздохнул:
– Моя мечта, сэр. Вельветовый пиджак, аппетитная юная жёнушка, и все герои, вроде вас, отдают мне честь и в воздух чепчики швыряют.
– Может, и сбудется, Гарри.
– Может, сэр. Если не верить, что мечты сбудутся, какой смысл тогда мечтать? – философски заметил лейтенант, нашивая очередную заплатку на красный мундир. Весь Южно-Эссекский был обряжен в красное, только Шарп с горсткой стрелков, переживших отступление из Коруньи и затем влитых в ряды Лёгкой роты Южно-Эссекского полка, гордо носили зелёные куртки. Зелёные куртки! Конечно, чёрт возьми, зелёные куртки!
– Что с вами, сэр?
Прайс, вытряхивавший из бутылки последние капли, замер, испуганно глядя на подскочившего командира.
– Ничего, Гарри. Идейка родилась.
Одна идейка потянула за собой другую. С ними Шарп и отправился в штаб на следующий день. Утро выдалось пасмурное. Моросил противный мелкий дождик. На столе в передней бесформенной кучей громоздились плащи, шинели, ножны и сырые шляпы. Шарп добавил к ним собственные, а присмотреть за винтовкой поручил вестовому.
Неизменный халат был отставлен, генерал-майор Нэн впервые на памяти Шарпа облачился в мундир одного из шотландских полков. Сэр Огастес блистал в красно-чёрно-золотой драгунской форме, нещадно терзая шпорами ковёр. На встрече присутствовал незнакомый подполковник – фузилёр. Впрочем, стараниями Нэна незнакомым он пробыл недолго:
– Подполковник Кинни. Майор Шарп.
Кинни тепло кивнул стрелку. Широкое открытое лицо расплылось в сердечной улыбке:
– К вашим услугам, Шарп.
