Дороти Херст - Закон волков
— Широкая Долина отличается от прочих мест, и мы сами не похожи на прочих волков. Мы избраны для исполнения великой задачи, и потому от нас требуется соблюдение правил. Слушайте же внимательно.
Хотя Рисса, упомянув о правилах, не посмотрела в мою сторону, я почувствовала на себе взгляды остальных — все еще помнили слова вожака и верховных волков о том, что я родилась в нарушение законов Широкой Долины. Аззуен прижался ко мне, хотя мне не было страшно: может, наконец расскажут, чем я отличаюсь от других и почему Рууко так меня возненавидел… Я подалась вперед, намереваясь не пропустить ни слова.
— Сегодня вы увидите людей, которые живут на нашей равнине, — продолжала Рисса. — Они опаснее медведей или хищных птиц, вам нельзя иметь с ними дело. Когда рядом нет вожака, при появлении людей сразу уходите, даже если только что добыли лучшую на свете дичь. С позволения вожака можно воровать людскую еду или соперничать с человеком за добычу.
При этих словах Иллин заворчала, все еще недовольная тем, что Рууко решил не драться с людьми за кобылью тушу.
— Волк, который вздумает подойти к людям не из-за добычи, — твердо произнес вожак, — будет изгнан не только из стаи, но и из Широкой Долины.
Я огляделась. С лесной поляны не было видно ни гор, ни холмов, ограждающих равнинный простор. Я не представляла, как можно кого-то прогнать за его пределы…
— Главное, — вступила Рисса, — людей нельзя убивать, кроме как защищая себя или семью. За беспричинное убийство человека верховные волки уничтожат и вас самих, и всю стаю — всех, в ком течет ваша кровь.
Новость нас поразила — щенки сразу прекратили ерзать и оглядывать поляну, взгляды устремились на Риссу.
— Вам пора узнать, что такое заповедь Широкой Долины, — сказала она и обернулась к Рууко, словно ожидая отпора. Он с вызовом встретил ее взгляд.
— Когда ведешь к людям бестолковых щенков, еще не доросших до ума, — огрызнулся он, — то отчего бы не рассказать им и легенды!
Он выбрал поодаль клочок влажной земли у гнилого бревна и лег, повернувшись к нам спиной.
— Прекрасно, — кивнула Рисса, словно не замечая его гнева. — Тогда слушайте. Было время, когда волки воевали с людьми, и волчьему роду едва не пришел конец. Помните, что вам рассказывали о Древних?
— Древние — это Солнце, Луна, Земля и праматерь Небо, — немедленно отозвался Аззуен, в точности повторив слова Тревегга, сказанные много лун назад. — Они создали всех существ и Равновесие. Больше Тревегг ничего не говорил…
— Верно. — Рисса улыбнулась, заслышав недовольные нотки в голосе Аззуена, который всегда стремился все знать. — Когда понадобится, вам расскажут больше. Сейчас знайте лишь, что волчьи предки обещали Древним сохранять мир и покой в Широкой Долине — такова была заповедь. И мы должны сдержать обещание, ведь от нас зависит судьба всего волчьего рода.
Ее голос зазвучал на низких нотах, в мерном ритме легенд, передававшихся волками из рода в род.
— Обещание было дано в давние времена, когда волк только стал волком, а человек еще не был человеком. Однажды на северном краю великой пустоши встретились волк по имени Индру и человек — оба вели свои изголодавшиеся стаи на поиски еды.
— В то время люди не сильно отличались от других существ, — добавил Тревегг, с удовлетворенным вздохом ложась на землю. — Чуть умнее одних, чуть глупее других, чуть более умелые в искусстве выживать, но в общем не лучше прочих. Тогда они еще не расплодились так сильно и не ходили полулысыми, а были покрыты шерстью, как подобает приличным существам.
Борлла фыркнула, и Тревегг усмехнулся в ответ, прежде чем продолжить:
— Но даже тогда они стояли на задних лапах и у них уже были орудия, хоть и не такие многочисленные, как сейчас.
— Что такое орудия? — встрял Аззуен раньше меня.
— Видел, как вороны освобождают прутья от коры и достают ими личинок, которые живут внутри дерева? — обернулся к нему Тревегг. — Прутик — это орудие, и люди умеют с ними управляться лучше любых существ. Таков дар Древних человеческому роду, подобный нашему дару стремительности и охотничьей смекалки.
— Орудия, правда, отличались от нынешних, — вставила Иллин. — У людских предков, которых встретил Индру, были всего лишь палка для копания и камень с режущим краем. Человеку еще не пришло в голову заострить палку или насадить на нее камень, чтобы убивать животных.
До Иллин вдруг дошло, что она перебила рассказ взрослых, однако Рисса ободряюще кивнула, и Иллин продолжила:
— Люди тогда были падалыциками и питались чужой добычей, лишь изредка охотясь на мелкую дичь.
— Просто падальщики? — встрял Уннан. — А что тогда их бояться?
— Потише, щенок! — раздался от бревна голос Рууко. Аззуен и Марра даже вздрогнули от неожиданности. Я-то думала, что Рууко спокойно спит, а он вслушивается в каждое слово! Вожак смерил взглядом Уннана, отчего тот поджал уши, и вновь отвернулся.
— Падалыциками они были тогда, не сейчас, — отрезал Тревегг, недовольно взглянув на Уннана. — С тех пор многое изменилось.
При виде растерянного Уннана я довольно заворчала и устроилась поудобнее.
— То были трудные времена, — продолжила Рисса, словно Иллин ее и не перебивала, — добычи едва хватало на всех. Человеческие предки уже не могли бороться за выживание, да и стая Индру выбивалась из сил, хоть ей приходилось легче, чем людям. Индру был не намерен упускать добычу — ведь для любого волка те слабые существа выглядели лишь добычей.
Я вспомнила, как впервые увидела людей на равнине Высокой Травы, как разрывалась между желанием их растерзать и стремлением подружиться… И чуть ли не вживую ощутила себя рядом с Индру в тот миг, когда он столкнулся с человечьей стаей.
— Он понял, что люди не добыча, — прошептала я неожиданно для себя и тут же виновато прижала уши, пока меня не отругали.
Рисса, чуть оскалив зубы, вздохнула.
— Он понял, что люди не добыча, — повторила она мягко. — Человеческий взгляд показался ему знакомым, слишком похожим на волчий.
Рууко, тихо зарычав, приподнял голову от бревна.
— Вопреки разуму и здравому смыслу, — продолжила Рисса, — Индру велел стае не трогать людей. И даже позвал прямостоящих существ поиграть в волчьи игры, а когда поднявшееся солнце затопило жаром всю Долину, волки и люди легли отдыхать вместе, бок о бок. Проснулись они уже другими. Индру понял, что человек не так уж отличается от волка и обрекать на гибель людей — слабых, отощавших до полусмерти существ — все равно что набивать себе брюхо мясом и оставлять голодными собственных щенков. Ему хотелось остаться с людьми и охотиться вместе; он решил научить их тому, что поможет им выжить. Говорят, если волк и человек ложатся спать рядом, во сне их души переплетаются так, что даже наяву, живя врозь, каждый сохраняет частицу души другого.
